– Литовка? – удивился я, – Стало быть уже есть такие косы?
– Есть одна, – кузнец снова почесался, – тута она. Отнележе старый барин захворал, так тута она и лежит. В углу. Пожелал было барин ту косу изведать, да телегой незнамо кто на неё наехал и переломил. Велел было барин исправить её, да занемог, а там и я захворал, так она тута отнележе и есть…
Он направился в домницу и, погремев там железками, через несколько минут вышел с поломанной косой-литовкой, которая была практически копией современной косы.
– Ежели тебе она надобна, то изволь исправлю. Да только ковать сызнова не надобно, ибо она уже есть.
– Почему же вы не косите такими косами? – повернулся я к барину.
– Да, сподручнее было бы. Отчего же ты, дурень, молчал про косу? – накинулся хозяин на крестьянина.
– Не мог уразуметь надобности, – замычал Тит. – Буде барин сказывать, так она тута, а не буде, то не уразумею…
– Вели сделать таких для каждого косаря, – посоветовал я.
– Слышишь, Тит? Чтобы к Афанасию выковал два десятка и ещё четыре!
Кузнец снова почесал живот и неторопливо изрёк:
– К Афанасию не управиться барин. К Казанской можно. Схожу кликну Кирима Зосимкина, да Агапку – рукояти делать.
– Топи печь да кличь мужиков, – согласился барин.
– Да вот ещё, – промычал Тит, когда мы уже повернулись восвояси, – железа-то твоего не доволи да и моего не хватит на стольких.
– Ах, и верно! – вспомнил хозяин. – Так сработай на скольких хватит.
– Отчего это Тит барское поле не косит? Знатный работник-то, – полюбопытствовал я на обратной дороге.
– Тит вольный мужик, – ответил Михайло, – он только в домнице работает, даже хлеба не сеет, только огород. Оброк большой платит. Знатный кузнец! И хмельного в рот не берёт.
– А почему бы тебе не купить уже готовые косы ещё где-то? Скорее получится, чем выковать.
– Ехать надобно в Тоболеск да проведать имеет ли купец этакие, а ежели нет, то к иному скакать, а в страду каждый час дорог, – выдвинул мне барин аргументы, свидетельствующие о нецелесообразности покупки. – Да верно, железа всё одно недоволи будет…
– Смотри, не успеешь до дождей убрать! – подзадорил его я.
Михайло снова задумался.
Вернувшись на покос, опять узрели мы ту же картину: кто лежит, кто сидит. Абсолютная незаинтересованность крепостных в труде на барском поле просто поражала меня, никогда не видевшего такое, а только читавшего в школьных учебниках.
– Ох, лежни! Всех высеку, ироды! – закричал на них Михайло Васильевич.
– По что гневаешься, барин? – мягко и лениво спросил один из крестьян. – Сам пошёл за косами, а сам и гневаешься.
– Ох, дурень! – Михайло выходил из себя. – Косы к Казанской будут! Серпами косите, бездельники, не то сечь вас в кровь велю!
Работники нехотя повставали и вернулись к труду.
– А ты, ежели желаешь, поезжай в дом, Алексаша, – обратился