– Вы и сейчас, по-моему…
– Да! – не стал прибедняться Раскатов. – Пока в силе, удар держу. У меня жена молодая, сынишке три годика. Сдаваться рано.
Паша улыбнулся и одобрительно кивнул.
– На вот, я тебе справку сделал, – Лев протянул бумагу. – Любые двери на реке отворит. Если что, ссылайся на меня. Лети, орел!..
От Раскатова Паша поехал к отцу, рассказать о своей попытке двинуться по его стопам и попросить фотоаппарат для стажировки. Дома Паша еще приготовил спиннинг, рыболовные снасти, и оставшееся время лишь ждал наступления утра среды, развлекаясь чтением да песнями под гитару.
В среду, без пятнадцати восемь, Паша, дыша полной грудью, спускался по Чкаловской лестнице. Спиннинг в чехле— в одной руке, вещмешок с катушками, блеснами, грузилами – в другой. На ремне через плечо – отцовский «Зенит». Еще сверху он приметил людей на корме. Когда он прошел за свою каюту, то сначала увидел Дружка. Пес что-то разжевывал. Булку, что ли? Потом увидел Ее, опирающуюся на фальшборт и смотрящую с прищуром на… рыжего козла! Напонтованного, разодетого в фирму, вальяжного, улыбающегося, знающего себе цену козла! Того самого, с которым она была тогда в баре «Огонек». Паша сразу узнал его!
Далее все было как в кино, в замедленной съемке. Занесенный над Пашиной головой ушат с холодной водой переворачивается, и на голову юноши обрушивается ледяной дождь! Струи проходят через тело, вымывая всю романтику к чертовой матери!
Паша опускает глаза. А когда снова поднимает их, прежнего, веселого, добродушного, доброжелательного Павельева больше не существует. На красавицу и ее рыжего ветрогона смотрит холодными серыми глазами другой Павельев. Учтивый, прекрасно воспитанный, изысканно-вежливый записной дуэлянт – Павельев. Холодный убийца, спускающий курок с легкой улыбкой на губах. Пощады не будет никому!
– Здравствуйте, – кивнул он обоим и легкой походкой двинулся к своим мучителям, которые о такой своей роли, конечно, никогда ни за что не узнают. Он не доставит им такого удовольствия.
– Павел! – он протянул руку Рыжему.
– О! Здорово! – тот протянул в ответ свою клешню. Она была ватная. Павельев терпеть не мог мужиков, которые не отвечали на рукопожатие, а как будто давали подержаться за свою ладонь. – Михаил.
Паша не стал говорить, что ему очень приятно.
– Как Дружок? – спросил он Марию и посмотрел сначала на нее, потом на собаку.
Девушка глядела на Павла исподлобья, словно слегка смутившись, но с хитринкой. Она была прекрасна в любой своей мине.
– Нормально, – ответила она. – Съел тапочку у Варвары Никитичны.
– Га-га-га! – загоготал тут же рыжий. – Молодец!
Паша посмотрел на него, будто с удивлением, кто давал ему слова?
– Я считаю, это очень недальновидно со стороны Дружка, – высказал он собственное мнение. – Он бы еще у меня кроссовки погрыз!
– Ха-ха! – сразу стал фамильярничать нахал. – Ты чем особенный?
– Я