– Пойдем, – спокойно сказал Артем, ничуть не обременяясь ролью стюарда.
Каюта очень понравилась практиканту. Она была небольшой, но имела все необходимое: письменный стол, стул, настольную лампу, кровать, одежный шкаф и даже зеркало. Видимо, на тот случай, если Паша вместо морской болезни, как все, подцепит в плавании нарциссизм, которым по счастью, никогда не страдал, работая больше над закреплением комплекса собственной неполноценности.
– Располагайся, – сказал Артем и удалился. Он производил на Павла двоякое впечатление. С одной стороны, нормальный, вроде, парень, рыбу ловит. С другой, – бороденка эта неухоженная, как у семинариста! Сбрил бы ее, или хотя бы подстриг, если она для него является символом какого-нибудь обета, как для кубинского партизана.
«Расположиться» Паше было недолго. Вытряхнуть шмотки из рюкзака, развесить рубашки, брюки на плечиках. «Мыльницу» он положил пока на стол. Занавеску на большом окне на треть отдернул, стало светлее, лучше.
Послышался голос с палубы, возможно Баранова. Кажется, он кого-то приветствовал более эмоционально, нежели теплопартию. Затем послышались шаги по палубе, цоканье каблуков, и на секунду в освобожденном от занавески уголке окна мелькнул девичий профиль. Паша подумал, у него глюки. Ему показалось, что прошла… Она! Нет, не выпускающий редактор газеты «Волга широкая», это его меньше удивило бы, а … Она! Его «королева красоты» из института.
Конечно, это было невозможно. Когда он увидит девушку, так сказать, целиком, выяснится, что она толстуха с ногами – кеглями и анфас ничуть не похожа на Пашину мечту. Станет смешно, когда он узнает, кого принял за Нее.
Однако одно оставалось бесспорным. На катере появилась еще какая-то девушка. Вряд ли это повариха, ту старпом назвал по имени-отчеству, а эта – молодая.
Скучать до обеда Паше не дали. Пришел бугор, звать на учебу. «Вот оно, началось, – подумал Павельев, – «производство».
Артем раскрыл «волшебный» чемодан, Паше был продемонстрирован прибор под названием «индикатор марки такой-то». Павельев услышал свист в другом своем ухе. Это из него вылетела марка индикатора, которая перед тем в одно его ухо влетела.
– Твоя задача, – объяснил бугор, – индицировать дизель. Накрутить прибор на индикаторный кран, снять диаграмму-«гребенку», которую, затем, подколоть к отчету. Вот бланк. Ясно?
– Угу, – кивнул Павельев. Только что полученные знания сразу отложились в его голове в виде незамысловатой частушки: «Индицируй, бабка, индицируй, Любка, индицируй, ты, моя, сизая голубка!»
«Учись! – нацеливала Павла его мама, – а то пойдешь бычкам хвосты крутить!»
Паша по мере сил учился, и теперь станет крутить гайки. Уверенности в том, что это лучше, чем хвосты, не было.
Лев Раскатов ничего не кончал, дошел до звания корреспондента, фотографии которого принимают в центральные издания, своим умом и опытом. С ним солидарен поэт Маяковский, в честь которого переименовали улицу