Видимо, что именно он готов сделать в этом случае, старый немец ещё не решил. То есть говорил-то он без пьяного спотыкания, а вот доведение мысли до логического конца не гарантировал.
Чтобы показать ему, какой я живой, мне пришлось взять полупустой штоф со стола и сделать хороший глоток. Водка была наша. Крепкая, забористая, государственного производства. В башку не слабо ударило, но зато ко мне вернулся голос!
– Правильно говорят, что клин клином вышибают, – прокашлялся я, стуча себе в грудь. – Митя, кыш! Убрал руки от бутыли! Ты мне сегодня трезвый нужен.
– Ну вот, опять извечная несправедливость российская – всем можно, мне нельзя!
– Вам нельзя, Димитрий, – строго поддержал меня посол. – Пойдите к фрау Мюллер, она вас накормит. Яволь?
– Вперёд. – Я практически вытолкал нашего младшего сотрудника из посольского кабинета и сел на табурет у окна.
– Кнут Гамсунович, я не призрак. Просто был на спецзадании и, кажется, слегка задержался. Очень надеюсь, что вы как дипломат в курсе всех событий. Пожалуйста, расскажите мне, что произошло за эти три дня?
– Капут, – без тени улыбки ответил он.
Я отхлебнул ещё раз и приготовился слушать. Переписывать весь наш диалог в лицах и деталях не вижу смысла. Скажу лишь, что к концу повествования я как-то незаметно вылакал оставшиеся грамм двести, на нервах и без закуски.
Если вкратце, то всё началось с нашего прыжка в колодец. Я прыгнул сам, нашего здоровенного обалдуя Баба-яга столкнула следом. Всё это видел дьяк Филимон Груздев, вырвавшийся из лап еремеевцев и совершивший успешный побег прямо в боярскую думу.
Горох самолично заявился за объяснениями, ждал нашего возвращения два дня, потом разуверился, плюнул и, сев на добра коня, отправился изображать королевича Елисея из бессмертных сказок Пушкина. Власть осталась в руках боярской думы, и меньше чем за день сотню Еремеева сплавили куда подальше, отделение закрыли и опечатали, Ягу под стражей осторожно сопроводили в тюрьму, а болтливый дьяк выбил себе статус «народного защитника и страстотерпца». То есть попросту собирателя жалоб и взяток…
За всё это время Змей в город не прилетал, но простые лукошкинцы на улицу выходить всё равно побаивались. Никто не знает, когда этот гад любвеобильный снова к нам пожалует и кого выберет. В целом всё тихо, благопристойно, паники да бунтов нет, к мятежу никто не призывает, но и организовывать хоть какой-нибудь отпор Горынычу тоже дураков не оказалось.
Пока царь в походе, всем правят бояре, это нормально. Но что делать, если Горох так и не вернётся? Судьба одиноких странствующих рыцарей хорошо складывается лишь в книжках. Вот и всё…
– А я тут пью. Почему нет? Разве не так все русские глушат боль души? – резюмировал Кнут Гамсунович, взглядом ища новую бутылку. – Я немец, но у меня тоже есть душа. И она