– Сколько нас не было?
– Почитай трое суточек.
«Охренеть…» – попытался произнести я.
Из горла вылетел неопределённый жалкий писк. Я вздрогнул, поняв, что от шока потерял голос. Вот только этого ещё и не хватало для полного счастья…
Митя громко хлопнул себя ладонью по лбу, дождался, пока стихнет эхо, и выдал полноценную порцию новых матерных прилагательных на тему нашего недавнего перелёта.
Стрельцы мотали на ус, корове тоже понравилось. Однако ведь вроде по прошлым условиям считалось, что Горох обычно даёт нам три дня на любые расследования, как и положено в русских сказках. Бывает, мы укладываемся быстрее, бывает – наоборот.
Но тогда, конечно, следуют всякие объяснения, согласования, взаимные уступки, новые договорённости, и государь сам держит руку на пульсе следствия. Иногда мы даже позволяли ему лично участвовать в погоне при задержании. И что с ним творится сейчас, когда за трое суток он не имел никакой информации о планах опергруппы, о деталях расследования, можно только гадать.
А уж что ему напела в уши за все эти дни добросердечная боярская дума, даже представлять не хочется…
– В царский терем тебе ходу нет, участковый, – невесело подтвердил старший. – Схоронился бы ты от беды, а там, глядишь, утро вечера мудренее.
Я молча кивнул. Голос так и не вернулся. Мимикой и жестикуляцией показав что-то вроде «Спасибо вам, добрые люди! Если что понадобится в милиции, всегда милости просим!», я развернул Митю за плечо.
– И куды мы, Никита Иванович?
Я пожал плечами. В общем-то куда угодно, лишь бы подальше от бояр и мстительного дьяка.
– Нешто думаете, нам тут в каждом доме рады будут?
«Не думаю», – молча покачал головой я. Нет, народ в Лукошкине к милиции относится с уважением, но покрывать попавших в опалу оперативников тоже не каждый кинется. Тем более что три дня тут наверняка формировали негативное общественное мнение. И, возможно, в том, что Змей будет залетать в город ещё не раз, воровать девушек и рушить жилища, есть и наша вина. Частично, но есть…
– Может, тады к маменьке, в деревню?
Я посмотрел вдоль улицы, прикинул маршрут и быстро пошёл вперёд. Митяй кинулся вслед, всё поняв, а потому кудахтая, как перевозбуждённая курица:
– Энто куда вы намылились-то? Туда нельзя! Куда угодно, а не туда! Вы ж сами говорили, что немчура – они люди вежливые, законопослушные. Они ж нас первыми повяжут с бантиками и в боярскую думу сдадут! Нет им моей веры! У них и сказки страшные, и пиво горькое, и сосиски вредные, и рульки жирные, а глинтвейн… глинтвейн?! Не, глинтвейн