Потом мы обсудили то, что узнали о школе, и Филипп предложил настаивать на том, чтобы учиться в одном классе, – так проще будет дружить. Я с радостью согласилась. Мне вдруг стало не так страшно и одиноко. Ведь я впервые куда-то ехала без мамы и папы, а он как будто понимал, каково мне, и не давал скучать все четыре часа дороги. Поезд шёл вперёд, и мы болтали обо всём. А когда мне вдруг взгрустнулось за домом, и я усиленно заморгала, чтобы прогнать подступившие слёзы, он меня обнял. Вот так неожиданно взял и обнял, как маленькую. От этого мне захотелось прижаться к нему, чтобы ощутить тепло. Почему-то, несмотря ни на что, мне было немного страшно, но я боролась с этим чувством, потому что нельзя же.
– Пойдём в моё купе, – предложила я. – Покушаем заодно, а то я забыла, а это плохо.
– Пойдём, – улыбнулся Филипп.
– Только я не знаю, понравится ли тебе, у меня еда немножко пресная, потому что мне нельзя много соли, – извинилась я заранее, и мы пошли в оставленное мной купе.
Я достала судочки, которые мне собрала мама, честно поделившись своими закусками, а мальчик не стал крутить носом, с удовольствием поев и поблагодарив за вкусную еду. Мне стало очень приятно за маму, это ведь она готовила. А потом мы приехали.
На вокзале в Женеве нас собрали и повели к автобусу, и Филипп был постоянно рядом. Сопровождающий сказал, что вещи сами попадут в школу, а мы здесь – в первый раз, поэтому нам покажут какие-то красивости. Автобус ехал, наверное, полчаса, остановившись на какой-то горе, с которой надо было спуститься, чтобы попасть, куда нужно.
– Добро пожаловать на гору Рюбецаль! – сообщил наш сопровождающий. – Она возвышается в Трёхозёрье, у самого Леса Сказок!
Вокруг было красиво, но почему-то страшновато. Однако рядом с Филиппом, который был таким улыбчивым, таким добрым, мне постепенно становилось не страшно совсем. Кажется, он решил стать моим рыцарем, как в книжках. Он вёл меня вниз, помогая не упасть, а потом… Потом были ступеньки, которых я очень боюсь, потому что сильно утомляюсь. Но мы справились.
Потом мы прибыли в школу, где нас выстроили в каком-то зале и распределили по классам, Филипп оказался в одном классе со мной. Я этому так обрадовалась, что не удержала контроль – для меня оказалось слишком много впечатлений за один день. Голова моя закружилась – и всё погасло.
***
– Помогите! – раздался мальчишеский голос. – Хелен умирает!
К мальчику спешили профессора и сам директор, который оказался первым у тела девочки, которую пытался оживить сын героев. Он делал это совсем не колдовским способом, неумело, но заметно было, что очень старается. Простой артефакт заставил девочку снова дышать, после чего директор подхватил её на руки и куда-то понёс. Филипп, не пожелавший оставить девочку одну, шёл рядом. Герр Рихтер видел проблески чувств между этими двумя детьми, поэтому попросил герра Нойманна разрешить детям остаться вдвоём в госпитале