Дарением оказался небольшой паек, за которым выстроилась целая канонада, а не очередь.
Я усердно тянула руку вместе со всеми, чтобы получить приз за примерное посещение празднества.
Выбежав из узкого входа арены, я быстро покинула сие увеселительное мероприятие и поспешила скрыться в темноте улиц.
Суанцы разбредались по домам.
Я же завернула в один из самых темных углов и распечатала бумажный сверток. Дарением оказалась небольшая кучка фруктов, уже растаявших от жары, но все равно сочных, практически мягкий ломоть хлеба и сладкое, наполовину растаявшее пирожное, которое я не стала есть, чтобы не умереть от жажды.
Думаю, элите дарили подарки побогаче, а бедняки и этому были рады.
Я и была рада, но только наполовину, потому что мне нужно было отсюда бежать, а как это сделать я не знала. У меня не было денег, воды и еды и силы мои с каждым часом все уменьшались и уменьшались, словно таяли от жары, которая ночью сменилась стойкой пустынной прохладой. Благо тут, не было того жуткого холода, какой был в мертвых землях.
Ночь прошла практически без сна. Я дергалась, прислушивалась к любому шороху и терла заледеневшие и затекшие конечности.
Когда на горизонте только стал вырисовываться рассвет, облекая силуэт Гелы в чуть розоватую дымку, я поспешила выбраться из укрытия.
Мой план был рискован и глуп. Я понимала, что если попадусь, то моя голова, точно полетит с моих прекрасных плеч.
Суанцы просыпались рано, устремлялись потоками на площади или за ворота, именуемые золотой дугой. Мне удалось рассмотреть, что шли туда далеко не все, а кого впускали, того явно знали в лицо.
Я предположила, что за золотой дугой, проживала элита и правитель, а люди из более зажиточных улиц работали там. Хотя, я обратила внимание и на бедняков. Многие из них, кто казался относительно крепким, тоже заходили за золотые ворота.
Я, как знатный наблюдатель, проследила, что многие дома опустели и сгорая от стыда и страха, засуетилась на одной из улиц, стараясь заглянуть в окна.
Наверно это выглядело странно, но меня спасало то, что улица оказалось практически безлюдной.
В одном доме, глазницы окон зияли темнотой и я несколько раз, стараясь не быть пойманной, взглянула внутрь, находя помещение пустым.
Толкнув дверь (благо тут их не запирали), я зашла внутрь, вздрогнув от скрипа деревянных досок и быстро оглядела помещение. Пространство дома было не очень большим. Кое-какая утварь, котелок у огня и уходящий чуть в сторону второй этаж, на которой я побоялась взобраться.
Мои движения были хаотичны и беспорядочны, пока я ширудила пальцами по столу, постоянно оглядываясь и боясь быть пойманной.
Под столом имелась яма, укрытая парой досок, где в прохладной земле пытались хранить куски мяса и другую провизию. Чуть сбоку на стене висела какая-то засушенная трава и коренья, а у окна, под хлипкой нишей, притаилась большая бочка с водой. Я так хотела пить что припала