Каталку, два раза ударив о косяк, все же вкатили в палату. За происходящим безучастно наблюдали другие пациенты.
– Вика… Бок…
– Ничего страшного, поте́рпите. Поте́рпите! Давайте приподнимемся и в койку… Вот так… Голову выше. Выше, говорю!
Штукатурка на потолке была растресканная, стены в ржавых потеках. Четыре квадрата солнечных зайчиков покачивались, представляя причудливую картину.
– Ну что, давайте знакомиться? Меня Николай зовут. – наконец произнёс он, когда пришёл в себя окончательно.
– Ты лежи давай, отдыхай. – сердито фыркнул смуглолицый, седовласый мужчина с золотыми зубами, в койке по диагонали.
– Саша. – приветливо сказал молодой парень напротив.
– Владимир. – проскрипел мужчина в очках слева.
– Будем знакомы. Как здесь, не обижают?
– Не бокс, конечно, но тоже ничего, и похуже палаты есть.
– А вы что, в других лежали?
– А нас перевели утром всех… Мы в 32-й все лежали, а там ремонт затеяли… Вот всех сюда и перевезли. – ответили слева.
– А здесь кто лежал?
– Черт его знает, у Вики надо спросить… Мы въехали, никого не было.
– Каталку только увозили с брезентом пару дней назад, умер здесь кто-то, вот нас и вселили. – дополнили напротив.
– Вчера увезли, хирург днём жаловался, что теперь бумаги оформлять. – поддержал разговор смуглолицый.
– Умер и умер, давайте о чём-то хорошем.
– В наше время и о хорошем? Кадр ты, Николай.
Николай начал втягиваться в больничный уклад. И даже понемногу стал привыкать к неудобной кровати и храпу Владимира.
– Сань, а подай сахар. Под пакетом… Николай, тебе сколько?
– Полторы. Вике только не говорите… Берите печенье.
– И раз… и полторы… передай ему. Так что ты считаешь профанация всё?
– Спасибо… Фуу, горячий, пусть остынет… Конечно профанация, как же, все вдруг цивилизовались и батюшки православные!
– Говорю тебе, вылечилась язва у человека, а он только свечки и ставил.
– Ну и что? Эффект плацебо, слыхал? Самовнушение! Внушил себе, вот язву и перестал чувствовать.
– Кадр ты, Николай! Люди в церкви грехи замаливают, которые вон сколько лет творили. Володь, ну а ты что, от лица гхм… чекистов, скажешь?
– А что я скажу? Мне это, знаешь, до лампочки, я человек матереалистического ума, мы из другого теста сделаны. Но есть у меня одна история. В учебке, служили мы в Азии, еще до конторы. Товарищ наш того, хлебнул местной бражки. С кем не бывает? И зацепился с чертом местным. Тот ревёт, извинись, а то воздаст тебе. А у товарища на эту тему пунктик в голове был, всю религию чуть не за контрреволюцию принимал. У него отец семинарист был, конфликтовали сильно, а дед на всю голову коммунист. Сам сына и засадил. В общем он черта