– Родион, ты помнишь, какие претензии ты высказывал жене в прошлый раз? Является ли это актуальным для тебя сегодня? Есть ли у тебя силы для этого?
Парень выглядел очень бледным, темные круги легли у него под глазами. Казалось, толкни его пальцем – и он упадет. «Не жилец», – то и дело проносилась у меня в голове зловещая мысль.
– Да, я помню, – наконец взяв себя в руки, промолвил Родион, облизывая пересохшие губы.
– Полина, а что тебя затронуло в словах, которые озвучил Родион?
Женщина впала в привычный ступор, погасила взгляд, покраснела как девчонка и молча начала ковырять пальцем диван. Наконец произнесла еле слышно:
– Да ерунду он всякую говорил…
– Полина, похоже, все, что касается Родиона, не является для вас значимым и важным. Почему?
Женщина молчала. В какой-то момент я почувствовала слабость, отток энергии. Словно моя сила, сосредоточенная в моем интересе и внимании, всасывалась клиенткой через воронку ее молчания.
Я встала, обеими ступнями твердо укоренилась, поставила мысленно защитную сферу и, повысив голос, твердо произнесла:
– Вы попросили о психологической помощи как супружеская пара. Пришли как взрослые люди. У меня нет ни сил, ни желания прорываться сквозь тернии вашего сопротивления. Свои «детские» игры советую забыть или приберечь для другого случая. Здесь мы встретились для работы и решения ваших проблем. Поэтому или мы работаем, или…
Я не успела договорить, как Полина, смущенно моргая и пряча глаза, скороговоркой залепетала:
– Ну, Род всегда говорит, что ему нет места в доме. Последний раз вообще сказал, что мы ведем себя как оккупанты: у каждого из нас есть пространство в доме, а у него нет угла, где голову приклонить, подумать, побыть одному.
– Это действительно так?
– Да… Наверное…
– Жена ругается, что я на работе задерживаюсь, прихожу поздно. А я прихожу затемно, чтобы уже была возможность поставить раскладушку на кухне. На нашей кровати она теперь спит с Костиком, на диване – ее дочь. Принять душ невозможно, там постоянно моются, купаются, стирают. Я задыхаюсь, такое впечатление, что меня нет, меня раздавили. Секса нет, жизни нет, наших задушевных разговоров на кухне за чашечкой чая нет. Есть только Ирочка и Костик – как покушали, как покакали, какое слово сказали! И про деньги – хватит ли до зарплаты.
Родион говорил срывающимся голосом, глотая окончания слов, как будто боялся, что его перебьют или остановят.
– Я люблю этого мальчика, я ничего не имею против того, чтобы они жили с нами. С нами! А не вместо меня.
Полина, распахнув широко глаза, смотрела на мужа с недоумением, словно впервые услышала и поняла, как ему горько и одиноко в собственном доме, рядом с ней. Нет, она это знала, но не хотела знать.
– Скажите