Уистен Хью Оден
Застольные беседы с Аланом Ансеном
16 ноября 1946
Оден пригласил меня на чашку кофе к себе домой, на Корнелиа-стрит 7, 4E{1}. Обстановка: в передней – раковина, плита и огромная деревянная столешница. В большой комнате – два глубоких уютных кресла, обитых коричневым бархатом, между ними – журнальный столик. Койка, застеленная голубым одеялом. Ряд книг на длинной полке. Среди них – многотомный Оксфордский словарь английского языка. На мое предложение вытереть кофейную посуду Оден отвечает отказом – это не к спеху.
Оден
Я переехал с Пятьдесят седьмой{2}. Слишком дорого. Один мой студент из Беннингтона, у которого, кажется, шашни с комендантом дома, предложил мне эту квартиру. В следующем году я получу профессорскую должность имени Чарлза Элиота Нормана в Гарварде-12 тысяч долларов в год{3}. А теперь я покажу вам портреты моей первой большой любви.
Ансен
Кто-то из участников спектакля «Волны»?{4}
Оден с притворным возбуждением роется в книгах, наконец открывает одну из них и показывает мне картинки, на которых изображены насосные установки. Оказывается, он привез эти книги с картинками из родного Бирмингема, когда последний раз был в Англии. Он признается, что испытывает глубокую привязанность к насосным установкам и отлично в них разбирается. Он показывает мне несколько иллюстраций из «Исландских легенд». Потом, широко улыбаясь, – несколько пейзажей и свои детские фотографии, а также книги о посещениях заброшенных шахт, принадлежащие перу перепуганных англичан ранневикторианской эпохи.
Ансен
Тут вам хватит материала на целую книгу прозы.
Оден
Нет, не думаю. Мне кажется, литературная критика должна существовать в форме необязательной беседы. Хемингуэй{5}, например, чрезвычайно ограничен в своих возможностях. У него техника – для коротких рассказов, когда люди встречаются поздно вечером в баре,