С увеличением кредита Потёмкина, уменьшалось значение Павла Петровича, которого Екатерина старалась изолировать от окружения, сообщив Павлу об измене жены с графом Разумовским. Великая княгиня, в свою очередь, проплакав несколько дней, убедила Павла в злобности этого навета, возникшего только для того, чтобы рассорить её с мужем. Павел Петрович поверил супруге и её слезам, полюбил её ещё больше, думая, что она нелюбима его матерью и усилил своё недоверие к Екатерине.
Брат Натальи Алексеевны, наследный принц Людвиг, поступил на русскую службу и принял участие в турецкой войне. В качестве волонтера, принц находился с марта по август 1774 года в дунайской армии. Несмотря на его пьянство, Екатерина 25 декабря (5 января), собственноручно наградила его Андреевской лентой. Отец великой княгини, ландграф Гессен-Дармштадтский, также получил Андреевскую ленту.
Цесаревич видел в Потёмкине врага по убеждениям и соперником, который пользовался доверием императрицы.
В сентябре 1773 года по случаю бракосочетания девятнадцатилетнего великого князя Павла Петровича императрица осыпала наградами воспитателя своего сына – графа Никиту Ивановича Панина. Кроме таких мелочей, как экипаж и придворные ливреи, годовой запас провизии и вина с серебряным сервизом стоимостью 50000 рублей, Екатерина повелела оплатить Панину дом в Петербурге по его выбору и выдать ему на обзаведение 100 тысяч рублей, а также присвоила ему звание первого класса в ранге фельдмаршала с жалованьем, и столовыми деньгами по чину канцлера (чин 1-го класса по Табели о рангах; присваивался руководителям Коллегии иностранных дел). Ещё ему были положены ежегодные жалованье по 14000 рублей и пенсион в 25000 рублей, сверх получаемого им уже ранее пенсиона в 5000 рублей, 4512 душ в Смоленской губернии и 3900 душ в Псковской губернии. Эйдельман отмечает, что это “форма немилости, желание откупиться, намек на то, чтобы одариваемый не вмешивался не в свои дела”. [35] Ещё Петр III, ненавидевший и боявшийся Панина, за три месяца до своей гибели пожаловал ему действительного тайного советника, а еще через месяц – высший орден, святого Андрея Первозванного. Эйдельман делает вывод: “чем больше Панина не любят, тем больше награждают”. [35]
Панин, желавший передачи власти в руки совершеннолетнего цесаревича, который даже не был допущен к участию в государственных делах, был недоволен, и в знак протеста распределил значительную долю пожалованных ему в день коронации имений в новоприобретенных польских областях, между тремя секретарями.
Боханов25 отмечает, что после женитьбы Павел Петрович стал более мягким и открытым, его глаза светились радостью, а на публике он блистал красноречием и не искал уединения. Будучи рыцарем по натуре, он поклонялся любимой женщине, как его литературный герой Дон-Кихот.
Цесаревич был счастлив, а великая княгиня, став примирителем, была почтительна и внимательна к императрице.