Теперь «там» – это «здесь». Я здесь. У Оперного.
«Нет, чего, все реально, что ли? – стоя рядом с уникальным архитектурным, я на всякий случай прикидываю не сон ли это, – Все в настоящем моменте?»
– Какой же он огромный.
С фотографий-то можно не различить, что это три отдельных здания, а вблизи и вообще, ты как муравей, ничего не понимаешь, только ладонями прикоснувшись к белым облицовочным плиткам, стоишь, замерев. И еще щекой потом, упиваясь благоговением и торжественностью минуты.
– Падать в обморок будешь? Рюкзак подержать? – интересуется Людмила.
– Не, не надо. Обойдусь легким головокружением, – успокаиваю я.
Конечно, ничего запредельного не происходит. Небо не разверзлось, не считая мелкого дождика, ангелы на трубах не заиграли, просто сознание, что «свершилось», немного щекочет в желудке и не дает открыть глаза.
Чаще всего Оперный театр называют великолепным образчиком «застывшей музыки», как говорил Гете. Другие видят в нем выброшенного на сушу белого кита; галеон, отплывающий в волшебную страну эльфов; девять ушей, прислушивающихся к ангельскому пению; девять играющих в футбол монашек…
«Когти, оттяпанные у огромной собаки-альбиноса», – так выразился однажды сиднейский журналист Рон Соу.
«Словно что-то выползло из бухты на сушу и сдохло, – съязвил один враждебно настроенный политик и добавил: – Но пирожками в этой штуке торговать не станешь».
Из интернета, чтоб поменьше патетики
Лично мне это сооружение напоминает пластины на загривке белого мирного дракона, через которые он дышит. Подобно всем истинным шедеврам, Оперный театр уникален и похож лишь на себя самого. Его видно отовсюду. Смотреть на него издалека можно действительно до бесконечности.
Теперь я знаю, что эпопея создания театра длилась почти двадцать лет, начиная с конкурса проектов в 1956 году и заканчивая вводом в действие в 1973 году.
И что автор датчанин Йорн Уотсон, задумавший здание театра, как набор ракушек, изгибы которых одновременно будут напоминать волны океана, не выдержав конфликтов с городскими властями, через десять лет сбежал навсегда из Австралии. А что делать, проект, как положено, в разы дорожает, сроки растут, кому же понравится. За пару лет до расставания со своим детищем Йорн все пытался пояснить ушедшим в глухую оборону власть имущим замысел зачатия и необходимость рождения:
«В основе проекта Оперного театра лежит желание привести людей из мира ежедневной рутины в мир фантазии, где обитают музыканты и актеры».
Наружный замысел великого архитектора осуществился. Успел он строительство здания, пропитанного намерением зашоренную человеческую особь к свободе и творчеству привести, закончить, а вот внутренности и интерьер доделывали всем миром. Занималась этим специально созданная комиссией по «доделкам», которую австралийский