Olga Tango: Ты потерял сына??
Освальдо Танго: Да. В 2007 году.
Освальдо Танго: Ты знаешь, в тот страшный день во сне у меня было предзнаменование смерти одного из моих детей, и я не мог идентифицировать событие, я чувствовал, но ничего не мог сделать. Тогда ему было 26 лет, и он был убит наркоманами.
Olga Tango: Я не знаю, как такое можно пережить.
Olga Tango: Прошло почти двенадцать лет. Это был старший сын?
Освальдо Танго: Второй.
Olga Tango: После событий, которые вы пережили, мои переживания кажутся незначительными и несерьезными.
Освальдо Танго: Да, и у меня здесь тоже были очень неприятные предыдущие события. Аргентина – это война. Без оружия, с большим количеством преступлений. Но это ценные жизненные переживания.
Olga Tango: Все что нас не убивает, делает сильнее. Ты это хотел сказать?
Освальдо Танго: В этом деле замечательно то, что я верил, что я все преодолел, и все в порядке. Пока не встретил тебя, лишь тогда я понял, что снова счастлив.
Olga Tango: Да, думаю, что понимаю, о чем ты, даже если перевод не идеален. Я тоже хочу понять о тебе все. Ты важен для меня. Такой какой есть.
Из ПЗ. Идеал Идеалович Лубков
Никогда! Никогда не даст Новая Зеландия миру поэтов, художников, мыслителей и живописцев, то есть тех людей-бунтарей, перевернувших мир и сознание обывателей, чье творчество связано с мятежностью и исканиями, жаждой изменить жизнь и изменить себя!
Почему? Да потому, что здесь нечего менять. И незачем. Здесь Идеал
Идеалович Лубков. Один сплошной гобелен с пастушками как будто.
Но это не потемкинская деревня. Они действительно так живут, мерно выдавливая из себя жизнь, как полосочку мармелада из тюбика.
Страна, сотканная из грез, сонное царство.
Красота на красоте. Аккуратность на аккуратности. Ни бумажек на улицах, ни бомжей, газоны вылизаны, дома как игрушки. Ну полное безобразие! Так нельзя.
Мы с Людочкой живём в добротном ухоженном доме с двориком. Так вот, самое большое желание здесь – это лежать на газоне или в кресле- качалке, примерно неделю. А потом начать раскачиваться.
Лень и довольство всем разлито повсюду. Безмятежность здесь такого уровня, что дома не запирают. Стекла в машинах не поднимают, так и оставляют у дома, как приехали: залезай кто хочет. А никто не хочет. Своего хватает.
Дворы не огорожены за редчайшим исключением. Домики пряничные, нарядные. Один другого слаще.
А вот к морю не подойти, все прибрежные территории оккупированы
«новыми» новозеландцами. Сплошняком, муха не пролетит: «Территория приватная, охраняется злыми собаками». Это мне повезло, что я сразу маленький неоккупированный выход с пляжем в нашем районе нашла. Я говорила об этом.