– Вроде нет…
– Вот и ладушки! Приличное житье-бытье я тебе обещаю, но предсказать все в точности не берусь. Что закон, что дышло – нам это без разницы. Мы люди сильные, а сильные люди повелевают судьбой, как хотят, – Геннадий вынул из кармана портмоне, купюру, достаточно представительную, сунул под одну из тарелок. – Император Диоклетиан, был такой в Риме правитель, тоже объегорил судьбу. Еще в молодые годы ему предсказали дату свержения и последующей казни. Диоклетиан не стал отмахиваться от брюзжания пророков. Дождался указанного срока и наимудрейшим образом отправился на пенсию. Прожил, к твоему сведению, до глубокой старости.
– Это, типа, чего? Угроза? – голос Мориса сел.
Некоторое время Геннадий невинно моргал, затем, откинувшись на спинку стула, громко расхохотался. Люди за соседними столиками оглянулись. Отсмеявшись, Геннадий умолк. Запахнув полы дубленки, поднялся.
– Ладно, философ. Не вышло, значит, не вышло. Я ведь сказал уже: все сугубо добровольно. Не поверил, стало быть, такая твоя карма. А я бодисатвой спустился сюда, бодисатвой и уплыву. Хочешь, считай меня Марой. Ни одной из моих дочерей ты не поддался, так что будь спокоен. Нирвана тебе не грозит.
– Э, погодь! Так ты чего, не шутил, значит? – Морис поднялся за ним следом. – Я ж это… Не понял сразу!
– Сиди, дружок. Куда вскочил? За ужин уплачено. Даже с лихвой.
– А, может, я это… Согласный? Может, мне только подумать немного надо!
– Времени мало, дружок. Дозаправка, отдых экипажа – на все про все два с половиной часа, – Геннадий постучал ногтем по циферблату часов. – Как говорила одна многомудрая дама: цигель-цигель.
– Тогда это… Тогда пусть!
– Чего пусть?
– Ну, к примеру, надумал я. Дальше чего?
– Дальше? – глаза черноволосого пассажира заискрились откровенным смехом. – Дальше третья и последняя проверка.
– Что еще за проверка?
– Видишь ли, я согласен взять на перевоспитание размазню, но требуются здоровые задатки. Эти самые задатки я и должен у тебя выявить.
– Так это… Выявляй скорей! – Морис тоже раздухарился. Возможно, взбурлила под темечком винная порция, а может, сказалась очаровывающая энергия собеседника.
– Что ж… – Геннадий игриво огляделся. – Проверка наипростейшая! Сейчас подойдешь к человеку, на которого укажу, и непринужденно поправишь у него штанину. Объяснишь, что пылинка или ниточка прилипла.
– Что за хрень?
– Во-во, именно ерунда и хрень! – Геннадий согласно кивнул. – Но выполнить надо с артистизмом и изящностью, постаравшись при этом не получить по морде.
Морис опешенно глядел на Геннадия. В глазах его вновь читалось знакомое слово: "чокнутый".
– Решайтесь, сударь. Десять секунд на размышление – и ухожу.
Морис лихорадочно соображал. На виске его бешено пульсировала жилка – жизненная артерия бомжевского мозга. Наконец, натужно кивнув,