– Фредо, я не настолько глуп, как ты полагаешь. Я советовался с епископом Дориа, обращался в Совет старейшин Позитано. И там, и там ответ был однозначен: при такой ситуации узнать, была ли Анджелина замужем, можно лишь одним способом – на брачном ложе.
Они вызывали Анджелину, беседовали с ней, именно после этого ими было дано разрешение на формальное удочерение семьей Форческо и разрешение на вступление с кем-либо в брак.
– Что ж, я вижу ты хорошо подготовился к нашей встрече, – Альфредо горько усмехнулся. – У тебя все тылы прикрыты. Осталось одно – познакомиться поближе с предметом твоих воздыханий. Но помни: ложные надежды питают боль.[69]
Ну а теперь пойдем в столовую, перекусим. Кажется, я сделал всё, что мог, используя всё то, что мне дано. Немного подкреплюсь и подумаю, что смогу еще предпринять.
Витторе усмехнулся:
– На твоем месте я не стал бы особо усердствовать в этом. Будешь много и долго думать – поседеешь. Как я погляжу, раздумья и так посеребрили твои виски.
Старший брат похлопал младшего по спине:
– Много думать совсем не означает думать долго. Важен не процесс, а результат!
Братья весело рассмеялись и отправились в столовую, где их уже поджидал накрытый стол.
Глава 4
На следующее утро, проснувшись и на скорую руку позавтракав, Альфредо вознамерился совершить конную вылазку в Позитано. Он давно не был в этом городке и решил навестить его с утра пораньше, пока местная знать всё еще нежится в своих кроватях. Графу не слишком улыбалось встретить кого-либо из знакомых по аристократическим салонам Неаполя на здешних улочках. Пришлось бы долго объясняться, почему он пропал так надолго и где всё это время обретался.
Одевшись для верховой езды, он самостоятельно оседлал высокого, статного жеребца породы наполетано из конюшен Бизиньяно[70]. Этого мощного скакуна словно бы в насмешку назвали Пикколо[71]. Пока Моразини седлал красавца коня цвета жженого каштана с густой, черной, шелковистой гривой и таким же хвостом, тот недоверчиво косил на незнакомца глазом на тонкой, изящной морде, которая изгибалась к ноздрям, как клюв ястреба.
– Что, Малыш, думаешь, откуда я такой наглый выискался? Не помнишь меня совсем? – спросил Альфредо жеребца, ласково почесывая ему место, где шея встречалась с плечом. – А ведь я присутствовал при твоем рождении, помогал конюху Филиппе, когда жеребилась твоя мать, кобылка Фалькона. Жаль, что она так внезапно скончалась от колики. Славная была лошадка! Матушка очень любила ее.
Конь повернул голову, обнажив зубы, пытаясь ответной лаской пощипать руку, почесывающую его шерсть. Альфредо расценил гримасу жеребца как улыбку.
– Ну что, признал меня наконец? Тогда давай прокатимся.
Он вывел жеребца из стойла, проворно вскочил верхом на седло, встряхнул поводьями и поддал задниками сапог животному под брюхо.
– Ну, Малыш, вперед, покажи, на что ты способен!
Конь