Дожди. Декабрьские дожди
Наш старый дом крошат.
Чужие громкие шаги
В ушах моих стучат.
Зевает зябко под окном
Румяный полисмен.
Мне снится ночью странный сон:
Почтенный джентльмен.
Как пена «Гиннеса» виски́,
Массивное кольцо.
В полоску брюки и носки,
Штиблеты и лицо.
Он вежлив, выдержан и строг.
Он в юмор с детства врос.
В одной руке – любимый кот,
В другой – любимый пес.
Неприятный тип, ничего не скажешь! Правильно сказал о капиталистах Никита Хрущев: «Мы вас похороним!» Тогда мир выглядел иным, и будущее, казалось, за социализмом: в Индии – отсидевший у англичан Неру, в Египте – красавец, борец с англичанами Насер, в Индонезии – «брат Карно», на Кубе – пламенный Фидель, в Гане – умнейший Нкрума.
Почему же спала́ Англия? Оставалось лишь самоутешение: это лишь подкрашенный фасад, а на самом деле английские трудящиеся спали и видели новую бесклассовую Англию, без прогнившего королевского двора, болтливого парламента и рептильной прессы.
Постепенно во́ды реальной жизни подтачивали гранит моего мировоззрения: ежедневные контакты с англичанами – от прожженных тори и гибких сотрудников Форин Офиса до талантливых писателей Чарлза Перси Сноу и Алана Силлитоу; посильный вклад в разрушение моего большевизма сделали члены парламента лейбористы Деннис Хили и Дик Кроссман, видный консерватор Ник Скотт, многие актеры, режиссеры, журналисты…
Каждое утро начиналось с кипы газет и журналов, по воскресеньям – сладостный ритуал чтения воскресных изданий, естественно, за чашкой крепкого кофе с толстой сигарой в зубах (всегда помнил о сэре Уинстоне). К этому добавить ставшие доступными шедевры – «1984» Джорджа Оруэлла, «Слепящая тьма» Артура Кёстлера и «Мы» Евгения Замятина. Только законченный идиот мог бы устоять под таким натиском и с придыханием говорить о том, что «наши дети будут жить при коммунизме».
Четыре с лишним года в Англии пролетели как дым.
Но в конце концов, англичане не выдержали моей шпионской активности и выгнали меня из страны, объявив персоной нон грата.
Погрузились на паром и поплыли через Ла-Манш. В проливе штормило, огромные серые волны накатывали на нас, как горы; видимо, Англия то ли содрогалась от скорби, то ли хохотала до слез от счастья. По скользкой от рвоты палубе бродили мрачные типы, измученные морской болезнью, над судном с младенческими всхлипами проносились грязно-белые чайки, холодные брызги летели в лицо… Я придерживал сына на постромках и, как орел за решеткой в темнице сырой, с тоской вглядывался в удалявшийся английский берег.
Высокую печаль нарушали низменные мысли о будущем: неужели блестящая карьера разведчика и дипломата закончилась навсегда? В какое подразделение КГБ меня определят? Ясно, что не в английское, но неужели направят куда-нибудь в Гвинею, где по ночам во влажной