– Почти.
А распевный голос продолжал:
– Ничего, скоро станет полегче.
Саша заторможенно повернулась к подсевшей справа соседке: ухоженная женщина лет тридцати, с кудрявыми волосами, маникюром, подведенными глазами, в аккуратном спортивном костюме не в цветастом халате
Рыжая красавица приветливо, сочувственно улыбнулась. Спросила серьезно:
– Сколько ребенку?
– Одиннадцать дней.
– Какой диагноз?
– Я не запомнила.
Рыжая кивнула.
– В первый раз всегда так.
Замолчали.
Соседка с аппетитом ела тушеные овощи из лотка.
надо есть, надо надо надо есть
Саша насильно проглотила несколько ложек остывающего, но вполне съедобного супа. Чуть не вырвало. Машинально она схватилась за компот и поразилась этой жидкой одинаковости блюд. Соленое и сладкое. И то и то разбавленное.
как ее жизнь
– Вот ты где. – Напротив Саши села худенькая симпатичная девушка с малышкой на руках.
– Катя, ну что? – переключилась рыжая и продолжила начатый ими когда-то разговор.
– Добилась. – Та махнула свободной рукой и достала из пакета большой творожок. – Наконец-то сдвинулось. По итогам комиссии назначили операцию. Экстренно ищут место.
– Может, третий операционный день на неделе поставят?
– Да, хирург, не запомнила, как его зовут, должен решить.
– Ну и хорошо, – улыбнулась рыжая, наблюдая, как малышка ест.
– После всех проблем в нашем городе! – Катя закатила глаза и обратилась уже как будто к Саше, но не к Саше, а ко всем, кто мог их сейчас слышать, а целиком историю не знал. – Я сама пришла к неврологу, она меня обсмеяла. Но направление дала. С анализами случилась беда: то напутали в лаборатории, то не так взяли, то врач ушла в отпуск. А потом на приеме сказала вечное «а где же вы раньше были». Я аж дар речи потеряла!
Катя говорила-говорила, но ребенка держала странно: не стоя и не сидя, а так, посередине, Саша не могла объяснить как.
– Да, приходится пока так, – добродушно пояснила она. – Сидеть нельзя, стоять не может. Слава богу, опухоль в позвоночнике скоро вырежут. А то у меня уже рука отваливается. Восемь месяцев как-никак.
– Ой, свою-то Машу в восемь месяцев я еле могла поднять, – воскликнула рыжая.
восемь
почему они засмеялись?
– Ладно, девочки, пора отдыхать.
Рыжая собрала свою посуду, энергично поднялась и чуть наклонилась к Саше:
– Не бойся обращаться, здесь все свои. Поймут, поддержат, поделятся информацией. Если захочешь поговорить, я в первой палате. Приходи.
– Спасибо, –