– Нет! Ты не можешь врать, я сейчас умру! Признайся честно! Я не переживу, если ты наделаешь себе ещё татуировок! Я и так до сих пор не могу смириться и принять, что на твоем лице тавро, как у скота!
– Угу…
– Чернилами пишут на бумаге, а не на лбу, лучше этому бы научился!
– Я умею писать на бумаге!
– Да?
– Да!
– Что-то я не замечал, чтобы ты хоть раз за это время написал хоть что-то хоть на одном листке!
– Просто ты никогда не просил меня писать. Я умею писать!
– Напиши тогда!
– Сейчас ничего не буду для тебя писать!
– На лбу ты своём только и умеешь писать! Признайся, ты не можешь мне лгать, ты пошутил про татуировку?
– Да, я пошутил, – согласился Ник.
Корс выдохнул с облегчением:
– Не шути так больше, это глупо. Яд стал выходить из твоего шрама, как предупреждал Кассиэль? Ответь?
– Постоянно течет из него, – Ник нехотя ответил ему и склонился к ноге, чуть задирая вверх штанину.
– Ох, – едва успокоившись, что Ник пошутил про татуировку, Корс снова занервничал, – что течет?
Ник не отвечал, внимательно разглядывая свою ногу.
И даже сейчас, несмотря ни на что, Корсу хотелось его воспитывать, задать Нику хорошую трепку и как следует наказать за всю ту дурь, что он натворил. За то, что никогда не слушался толком, упрямо делал свое. За то, что ослепил его вчера и позволил ударить. И за то, как он выглядел сейчас: неаккуратный, грязный, одетый черт знает во что. Больной, с забинтованным лицом, но при этом упрямо продолжает гнуть свою линию. Глупо шутит, зная, что вызовет у Корса выплеск эмоций одним только словосочетанием «лицо – татуировка». Шмыгает носом, заткнутым кольцом, и беспрерывно подносит к нему руку, дотрагиваясь до него и теребя.
Не обращая внимания на Корса и, видимо, не слушая его эмоции и мысли на свой счет, Ник попытался приставить иглу к своей ноге. Корс смотрел на его черную от татуировок кожу и широкую черную полосу «браслета», опоясывающего щиколотку чуть повыше ступни. Позорная рабская полоса была хорошо видна и выделялась, даже несмотря на то, что к ней вплотную прилегали узоры других татуировок, что-то похожее на острые зубы. Зубы на ноге, ну, такое только его Ник мог сотворить, Корс уже не удивлялся. Разрушать себя ежесекундно – непреодолимая тяга его сына и Демона. Чуть развернув ступню вбок, Ник ввел наркотик во внутреннюю часть ноги чуть повыше щиколотки.
– Какой по счету укол ты себе уже сделал? – спросил Корс. То, с каким маниакальным упорством и без передышки Ник вливал в себя вещества, начинало пугать.
Молчит. Он обдолбан. Уже с утра. Как заставить его подчиняться? К сожалению, больше никак.
– Ты хочешь снова словить передоз?
– Нет, – Ник чуть мотнул головой в отрицательном жесте, лег на спину, – Мне тоже вода нужна, только другая, не дождевая.
– Опять?!
– Что значит опять?
– Ты же говорил, что колол её в своём Пределе?
– И? Сколько времени уже прошло?
– Нет,