Хотя получалось плохо.
– Не заживает почти ни х… – на полуслове запнулся машинально, бросил косой взгляд и взял молча протянутый спирт. Плеснул на руки, поморщился от противного холодка. – Ни хера.
Да вот только то ли не услышала она, то ли сил на реакцию не отыскала.
– А… ты?
– Что я?
От прикосновения пропитанным спиртом кусочком ваты даже не поморщилась – лишь во взгляде боль мелькнула да пальцы дрогнули. В ней оказалось столько терпения… а толка от него практически никакого.
– Журналистом… как?..
«Меньше знаешь – лучше спишь», – первое, что пришло в голову: резкое, хлёсткое и совершенно свойственное. Но уже в следующий миг Денис прикусил язык. Опустил голову, уронив руку на колено, и нахмурился. Обо всём, что было «до», старался вспоминать как можно реже, да только выбора у него сейчас, в общем-то, не существовало: раз хотел, чтобы она ему хоть сколько-нибудь доверяла, надо наступать на собственное горло. Иначе они просто не выживут.
– Дисциплину не любил в школе. В очередное наказание запрягли стенгазету делать. А я взял и втянулся. Понравилось.
Приложив к порезу чистый бинт, отмотал пластырь и наклеил поверх.
– Спасибо, – прошептала совсем уж тихо, хотела было коснуться бинта, но, вовремя спохватившись, запустила пальцы в косматые пряди.
– Дёргает?
Получив в ответ покачивание головой, незаметно выдохнул и откинул мокрую вату. Каждый раз, задавая этот вопрос, чувствовал, как сжималась незримая пружина где-то очень глубоко внутри. Потому что не знал, что будет делать, если она кивнёт.
И вспомнилось вдруг лето. Лето, которое в разговорах с Володей проклиналось бесчисленное количество раз. Вспомнились её попытки наряжаться – глупые и так сильно раздражавшие; вспомнились собственные едкие замечания на этот счёт. И вместе с обрывочными картинками пришло понимание, в одно мгновение заставившее внутренности предательски заледенеть: разница между девчонкой с огромными от восхищения глазами и той, что сидела сейчас рядом, больше пропасти. И это отравляло, палило незримым огнём, порождая чувство просто невыносимой гадливости. Ведь всё это он, ведь только из-за него они сидели сейчас в ожидании собственного приговора.
И приговор наступил.
Глава 12
Денис помнит это урывками. Словно сознание в единый миг надломилось, исказившись и решив сжалиться. Да только вот оставшегося достаточно, чтобы сойти с ума.
Он помнит, как с тихим шелестом проминалась под кроссовками высохшая трава; как лаяли в отдалении собаки; как лязгали удерживаемые наперевес автоматы. А ещё – как громко, с присвистом, дышала шедшая рядом Волкова. Ноги