Быстро – так, чтобы каракули её остались незамеченными – Агата захлопнула блокнот и спрятала его в карман подложенной под поясницу куртки. В самолёте было ужасно душно, и потому всю ту одежду, которая по Вовкиному совету была напялена на себя, пришлось стянуть уже минут через пять нахождения в салоне. Зато по ногам дуло с такой силой, что все свитера очень пригодились, заменив собой плед.
А, впрочем, блокнот внимания никакого и так не привлёк. Не того Володя был воспитания.
Вздохнув, Агата повернулась на бок и осторожно прижалась виском к грубой ткани мужского свитера. И тут же почувствовала, как затылка коснулся подбородок. Это почему-то вызвало улыбку.
– Страшно?
Так тихо, что из-за гула можно было подумать, что послышалось. Но выдох, сопроводивший этот вопрос, дал понять, что всё она услышала правильно.
Совсем недавно обнять Володю казалось чем-то слишком фривольным и неуместно-излишним. А сейчас она совершенно спокойно проводила ладонью от его рёбер к спине, чувствуя под пальцами такое отчего-то успокаивающее живое тепло, и испытывала от этого нечто, напоминавшее умиротворение. Сцепив пальцы в замок на пояснице, медленно выдохнула и плотнее прижалась щекой и носом к мерно вздымавшейся груди. И почувствовала вдруг, как сложно стало держать открытыми наливавшиеся свинцом глаза.
– Очень.
Разве могла она ответить как-то иначе? Непременно бы дрогнул в неестественности голос, и попытка похрабриться стала бы выглядеть, по меньшей мере, глупо. Да и уж кто-кто, а Володя бы точно распознал глупое враньё. И какой тогда смысл?
Плюс ко всему, ладонь дрожала слишком сильно, когда Агата вела ею по свитеру. Не почувствовать такой тремор, наверное, и вовсе невозможно.
Горячие губы коснулись пробора. То был не поцелуй, нет. Так обычно делали, желая успокоить, поделиться теплом… и это почему-то вызвало пусть слабую, пусть едва различимую, а всё же тень полуулыбки.
А ещё почувствовались пальцы в волосах – Володя осторожно заправлял особенно сильно торчавшие пряди за ухо, зачёсывал их, чтобы не мешались и не падали на лицо. И как же это оказывалось приятно! Так, что мелькнула просто невероятная мысль о том, как было бы здорово, если бы полёт длился вечно.
– Блин, – пару раз поведя рукой, Вовка встряхнул пальцами несильно, и смех сам собой вырвался из груди. Запутался. Агата слишком хорошо знала собственную «шевелюру», чтобы по реакциям Марка на похожие действия научиться это понимать. – Лежи спокойно.
– С удовольствием, – тем более, что зарыться носом в тёплую ткань пропахшего одеколоном свитера хотелось уже давно.
Пряди начали распутывать, и процесс этот обыкновенно был небыстрым.
– Сколько нам лететь ещё?
– Часа полтора точно.
– А потом?
С ответом не торопились, но на то, чтобы подогнать, не хватило смелости.
– Потом встретят. В аэропорту.
– Военные?
Расправившись,