– Нанди, ты в порядке?
– Я был болен, съел накануне пирожное с кремом.
– С ума сошёл? В такую жару?
– Да я подумал, ничего не случится.
Тут Нанди разнервничался и перешёл на шёпот:
– Как же меня всё достало, все всё знают, все гаты знают, что у меня понос, все гаты знают всё обо всех. Считай, что я тебя предупредил. И не связывайся с Ашей, она потеряла рассудок в своей голове.
– Что похого сделала Аша, почему она вам тут как кость в горле всем?
Нанди вжал голову в плечи.
– Мадам Аша занимается плохими вещами. Не проси, не скажу больше ничего.
Теперь у меня не осталось сомнений. Кто-кто, а Нанди в курсе всех событий в первых рядах. Молча варит чай, а сам слушает, мотая на ус. Может Аша приторговывает наркотой? Что имел в виду Нанди?
Джордано Бруно сказал, что Земля круглая. И попал на костёр. Пока общественное сознание не готово меняться и воспринимать новое, все кто не с ними – те против них, и те пойдут гореть. Их будут клеймить за осквернение религии и прочее, и прочее, и прочее. И Аша рано или поздно взойдёт на этот костёр. В прямом или переносном смысле. Не ясно, в каком страшнее. В общем-то все всё знали, но, как обычно в Индии, делали вид, что ничего не происходит.
Гокул
В один из дней я намекнула Аше, что хотелось бы знать продолжение её истории с Гокулом. Чем всё кончилось. На что Аша пожала плечами – что ж, пожалуйста, это уже в прошлом. Надо же чем-то себя занимать, чтобы не помереть от скуки в этом жарком аду.
И Аша продолжила рассказывать.
Она перешла на его сторону базара. Они с Гокулом впились друг в друга глазами, и, казалось, стояли так целую вечность. Потом она снова будто видела себя со стороны: её рука задирает рукав его рубашки, проводит по татуировке, а её язык молотит чушь: «Я видела твою татуировку, что она означает?» Это в Индии. Женщина прикасается к мужчине на глазах у изумлённой публики. Смачный плевок в лицо общественной морали. «Аша – ты конченая идиотка» – сказала она себе. И тут же потеряла эту единственную трезвую мысль.
Гокул рассказывает о своих татуировках, Аша трогает их все, её будто током бьёт, у него по рукам бегут мурашки. «Пошли!», – говорит он. А она не спрашиваю, куда и зачем. Какая разница. Главное с ним. А ещё мысли путаются: «Очередь к тебе, говорят, из девушек, а где очередь занять? Кто крайний, я ведь постою. А для иностранок отдельная очередь? Кто крайний? А можно без очереди, смотри, я какая классная…» и что-то в том же духе, и новая мысль затмевает предыдущую: «Аша, ты совсем сбрендила, к молокососу в очередь, к самым классным мужикам никогда не стояла и не делила ни с кем, и вообще гордая птица,