– Знаешь по–английски несколько слов?
– Знаю.
– Ну и нормалёк, не пропадёшь. Вон в ту дырку суй деньги. Генплан… вон он на картинке. Изучи и вперёд. Носовой платочек есть?
Нафига сыночке носовой платок: бабло вперёд давай!
Заволновался Ксан Иваныч, сердечко трепещет: как же, сына одного в парке – в парке, пусть и детском, тем более, детском, чужой страны (!!!) ё пэ рэ сэ тэ оставил.
После этого дерьма мы поехали дальше – устраиваться на ночлег.
Ближе к вечеру папа забеспокоился, отвлёкся от всех своих оргдел, подсел на телефон и созвонился с Малёхой.
Трудный возраст у папы. У Малёхи же – ловкий.
– Ехать надо, – сказал нам отец в результате, – Малёха уже всё посмотрел, говорит, что его уже можно забрать. Голодный, наверное, мальчик.
– Ага, и устал бедный. Вагоны с рогами изобилия разгружал, туды–сюды таскал, аж в штаны наделал от усердия. – Это подумал я. Так как Малёхины литературно обделанные трусы висели рядом с моими – чисто постиранными. На тополе, нет на карагаче, нет на подоконной решёточке. И наводили на соответствующие мысли.
– Ну и что? Езжай, – отреагировал Бим.
– Я один не поеду, – сказал папа, – кто будет за навигатором следить? Я не могу одновременно рулить и в навигатор смотреть.
Я молчу.
А он: «Кирюша, друг, выручай, – и наклонил виновато голову».
Первый раз в жизни я услышал ласкательное наклонение своего имени и приготовился таять от нежности.
Это всё означало, что он понимает, что виноват, тем не менее взывает к всемирному SOSу и дружбе.
Разбаловался чересчур папа. Привык, что за навигатором всегда кто–то есть.
А этот «кто–то» – это я.
Так и прицепил он к дурацкой поездке меня – я не был в ответе за сыночку – папы достаточно. Но я был главным по джипиэсу. И, следовательно, главным по любым передвижениям. С целью сохранения автомобиля.
Папа, понимаешь ли, читательница (как тебя, милая, зовут? вышли фотку), потрафляет разным сыночкам: в ущерб обществу.
А общество в ответ должно потрафлять папе: в его сознательном пренебрежении к нам. И в противовес к сыночке.
Сыночка на одной чашке весов, остальное общество на другой. Но стрелка показывает «ноль»: всё нормально, господа, чашки уравнены, всё по–честному.
Бим принципиально отказался дёргать с койки – разлёгся и ноет об усталости: «Хотите расколбаситься – колбасьтесь без меня. Мне ваши личные, извращённо корпоративные интересы, и по ху, и по ю, – так и сказал».
Вдвоём с Ксан Иванычем мы поехали за общественным сыночкой – дитём папиного порока.
На сыночку каждый из нас потратил по три драгоценных часа вечернего туристического времени. В сумме шесть.
Папе это было не важно, ибо сын есть сын.
Сын за границей выше всего на свете.
А я всю дорогу сидел смурной. Уткнувшись в джипиэс.
И