Белые пешки. Екатерина Звонцова

перед коньяком устоять не мог.

      – По-хуй, – повторили по слогам.

      Автомобиль забуксовал в потоке собратьев по пробке, а Сизиф нетерпеливо щелкнул пальцами – привычное немое «заткнись», которое Лева усек с детского возраста. Заткнулся с великой радостью, препираться не хотелось.

      – Конечно, если ты расхерачишь тачку или башку… или вы изгадите перспективную формулу… – продолжил отец, – я вас всех где-нибудь, скорее всего, прикопаю. Или будете у коллег подопытными, а то у нас нехватка макак, мне сказали…

      – Как ты гуманен, – умилился Лева. Сизиф парировал с явным удовольствием:

      – Генетика. – Какие-то умные слова он все же выучил. – В кого тебе еще идти?

      Оба знали в кого, но никогда об этом не говорили. Вот и сейчас к горлу подкатил вязкий кисло-горький комок.

      – Жаль только, что ты такой тупой во всем, кроме своих баночек, и что на тебя совсем нельзя положиться.

      С этими словами отец достал из бардачка сигареты. Заметив, что он ищет зажигалку, Лева вынул из кармана свою – в виде небольшого антикварного револьвера – и нажал на спуск. Будь это настоящее оружие, пуля попала бы отцу в голову, пробила череп, забрызгав стекло мозгами, и избавила его, Леву, от множества проблем. Едва вспыхнула эта мысль, Сизиф усмехнулся. Прочел ее в глазах? Нет, вряд ли.

      – Положиться? – Впрочем, подтекст был понятен. А следующие слова угадывались дословно.

      – Твое будущее, которое ты проебываешь прямо сейчас, – величественно изрек отец, зачем-то поводя в сторону сигаретой, – в моем кресле.

      Лева едва сдержал стон. Хотя он слышал это не раз, впервые пришла в голову ассоциация. Был такой мультик, «Король Лев», а там – сцена, где большой лев вдохновенно впаривал мелкому львенку, что «вот, Симба, это земли Прайда, и все, на что падает солнечный свет, – твое». Львенок вроде был счастлив. А Лева…

      – А не среди микробов, – вещал Сизиф, как старая пластинка. – Думаешь, мне