Пара четких ответов, несколько извинений, пять тысяч рублей, и меня проводили к нужной палате. Я вежливо постучалась и, не дожидаясь приглашения, вошла. Маленькое помещение с высокой кроватью по центру, вокруг которой висели мониторы, датчики и прочие неизвестные мне приспособления. Вполне уютно, но душно и скучно. Хотя чего я ожидала увидеть в палате интенсивной терапии? Джакузи и большой телевизор с игровой приставкой?
– Ева, это ты? Или меня просто решило навестить прекрасное видение? – слабый мужской голос привлек к себе внимание.
Я перевела взгляд на парня, лежащего на кровати. Может ли человек за два дня так резко похудеть? Некогда жизнерадостное лицо осунулось, приобрело бледный землистый оттенок, а под глазами залегли темные круги. На секунду мне даже показалось, что парня окутывала серая пелена, которая постепенно превращалась в черный дым. Пришлось немного потрясти головой, чтобы избавиться от непонятного наваждения и списать все на излишнюю впечатлительность.
– Все хорошо? – обеспокоенно спросил Паша.
Так было всегда: он за меня переживал, а я этим пользовалась, не отдавая взамен ничего. Будучи на третьем курсе, когда он узнал о моем скандале с отцом, то с радостью принял у себя в двухкомнатной квартире, которую сам снимал.
Паша подрабатывал после занятий в университете, покупал еду, готовил для нас, убирался по дому и даже гладил, доверяя мне только нажатие пары кнопок на стиральной машине. Он делал это бескорыстно, не взяв с меня ни рубля. Он даже с дружеским напутствием отпускал на свидания с другими парнями, пускай с болью в глазах, но не держал, не пытался отговорить.
Влюбленность в бесчувственного человека – не знаю, что может быть хуже. Но с моей стороны все было честно. Я еще на первом курсе (мы только познакомились, и он сразу начал проявлять неподдельный интерес к моей персоне) безапелляционно заявила, что он не в моем вкусе, что не стоит тратить время и нервы на ухаживания. Паша принял мои условия. Но я не могла не замечать, как начинали блестеть его глаза, даже после короткого приятельского разговора. Что уж говорить про то время, когда мы жили в соседних комнатах.
– Выглядишь ужасно, – наконец-то выдавила из себя.
– Всегда любил твою прямолинейность, – он издал короткий смешок.
– Что за тусклое освещение? Чтобы постоянно спать? – спросила, на самом деле не зная, что сказать.
– Знаешь, свет меня меньше всего волнует сейчас.
– Понимаю. Но ты сам виноват, – перевела на него серьезный взгляд, – говорят, ты по ошибке