«Алексей,
пишу тебе письмо, но уже не надеюсь, что дождусь ответа. Я должен увидеть тебя, хотя понимаю, что это невозможно. Есть нечто, что ты должен знать. Но писать в письме об этом не могу. Ты должен приехать и сам решить, как тебе поступить, когда все узнаешь. Я слишком стар, годы мои уже не те, и думаю, что когда ты получишь мое письмо, я буду стоять уже на Божьем суде. Можно лишь дивиться, что годы, проведенные на каторге, в суровых условиях Сибири, не подкосили меня раньше. Прошло уж 16 лет, как по моей просьбе мой старший брат забрал тебя к себе, после скорой кончины твоих родителей. Уверен, ты согласишься со мной: мой брат дал тебе гораздо больше, чем смог бы дать тебе я. Ты смог выучиться в университете, стать юристом, побывал в Европе. В какой-то мере тебе дан шанс самому решать свою судьбу. Наблюдая за тобой еще в годы твоего детства, за твоим нравом, могу лишь сказать, ты будешь всегда идти по тому пути, который ты сам себе избрал. Пишу тебе это, потому что прощаюсь с тобой. Об одном лишь жалею, что не увижу тебя пред смертью.
Прощай.
Твой дед Андрей»
Мужчина открыл саквояж и поверх денег, которыми он был набит, положил и письмо. Затем небрежно закрыл и, достав часы из кармана, взглянул на циферблат. Поезд опаздывал. Алексей задумчиво подержал часы в руках. Это была единственная вещь, принадлежащая когда-то его отцу Петру Черкасову. Золотые часы на цепочке, которые передал Алексею дед шестнадцать лет назад, перед отъездом мальчика из Сибири в далекий Питер. Все это было так давно, еще до того как он стал мошенником.
В этот миг краем глаза мужчина заметил полицейских. Их было двое, и они опрашивали служащего вокзала. В дверях появились еще трое. Некоторых из них он узнал.
Стараясь не привлекать внимание, молодой человек поднялся и присоединился к проходящей мимо даме, которая некоторое время назад кокетливо посматривала в его сторону.
– Мы, кажется, знакомы, сударыня, – произнес он приятным завораживающим голосом, беря ее под локоток и неторопливо провожая к выходу на перрон; и не давая опомниться, продолжал: – Я видел вас в Париже на Елисейских полях. Или нет, это было в Швейцарии!
– Возможно, мне приходилось там бывать, – ответила дама кокетливо, относясь к его действиям, как к флирту. – Но вас я не помню.
– Профессор Ляпишев Александр Александрович. Занимаюсь антропологией, – представился он незамедлительно.
– Вы не похожи на профессора, – дама весело рассмеялась, отчего на ее белом лице, на щечках появились симпатичные ямочки. – Хотя что-то в вашем взгляде есть – странное, безумное, свойственное одержимым наукой! Мадам Крафт, – представилась дама и протянула Алексею ручку, обтянутую перчаткой. Он с благоговением поцеловал ее. Они вышли на перрон.
– Вы путешествуете одна? – спросил он, продолжая разговор как ни в чем не бывало.
– Нет, с мужем, – ответила дама. – А вот и он.
К ним подошел невысокий седовласый мужчина. Он вопросительно посмотрел на Алексея, стоящего рядом с его женой.
– Дорогой, познакомься, это мой старый знакомый профессор антропологии Ляпишев Александр Александрович. Мы познакомились в Швейцарии у моей тети Эльзы.
Мужчину не удовлетворил ответ, но он предпочел поверить супруге.
– Мой муж Франц Вульфович Крафт, мировой судья.
Мужчины поприветствовали друг друга.
Дама взяла мужа под руку.
– Что тебя задержало, дорогой? – спросила она, меняя тему разговора, и муж охотно ее поддержал.
– Полиция. Как я понял, ищут вора. Помнишь, я читал тебе статьи в газетах, где рассказывалось об отъявленном мошеннике, появляющемся то в одном, то в другом городе. Я уверен, что он посетил и этот город.
Дама ахнула, но шум подъезжающего поезда не позволил какое-то время говорить. Паровоз пыхтел, свистел, обдавал перрон паром.
В этот момент в их сторону направились полицейские. Взгляд Алексея на мгновение стал напряженным, затем он с улыбкой обратился к своим собеседникам:
– Аферист? Об аферистах говорят, что они носят необычные одежды какой-нибудь индостанской или монгольской армии и обладают помпезными