Каталано нервно поглядывает на часы. Пять минут десятого.
– Вообще-то он сам хотел сказать вам…
– Кто?
– Элиас Бишара. Вы с ним вчера познакомились.
Каталано набирает что-то на телефоне. Кожаный чехол с инициалами.
– Вчера возникло… некоторое осложнение.
Каталано читает поступившее сообщение и нервно потирает бритый подбородок. Синьор Бишара вот-вот придет, пять минут, вам кофе с сахаром?
– Какое осложнение?
– Мы с вами можем пока заняться формальностями… даже если это…
Он пытается выиграть время. Ему не важны наши паспорта, протокол встречи, проверка дат рождения. Он лишь пытается нас отвлечь. Жоэль произносит то, о чем я думаю:
– Он что-то оставил своему врачу?
Каталано листает документы, затем поднимает глаза и поправляет очки в коричневой оправе.
– Да, – сухо отвечает он и быстро добавляет: – Если позволите, то как друг семьи я бы сказал, что Элиас – больше чем просто врач. Он всегда был рядом с ним, днем и ночью.
Что-то в манере, в том, как он это произносит, мне не нравится.
– Хорошо, не проблема, – говорит Жоэль.
– Я рад, что вы так считаете. По закону я обязан зачитать вам его завещание. Но я также обязан сказать вам… – Он делает паузу, оценивая нашу реакцию. – Он оставил не одно завещание.
– Как это?
– Синьор Райнке оставил мне так называемое testamento segreto [11]. Это означает, что содержание было известно только ему. На следующий день после его смерти я, как и полагается, вскрыл этот документ. – Он смотрит на меня. – Там содержался изначальный текст завещания, в котором, помимо синьоры Сарфати, в качестве наследницы указана и ваша мать. Госпожа Анита Циммерманн, верно?
– Да.
– И также… дополнение, которое постановляет, что доля наследства вашей матери в случае ее смерти переходит к вам, его внучке.
Он ожидает, что