подсолнечный и рапсовый также давали скоту, а подсолнечное масло давали на трудодни. У каждой семьи были коровы, свиньи, куры, у некоторых кролики. В большинстве дворов скотный двор, и сенник и колодец были сблокированы под одной крышей, что позволяло даже в 40 градусные морозы хозяйке в небольшой телогрейке быстро дать корм животным, убрать навоз обычно из деревянного приямка, который имел сток на улицу, подоить корову. Все это надо было сделать до 6 утра т.к. в это время начиналась дойка коров на колхозной ферме и их обслуживание равно как в телятнике. И на свиноферме и в большой конюшне (лошадей на 30 и быков рабочих на 20 голов). Бригадир не метался по деревне, выдирая с кровати после ночной гулянки парней, как в русской деревне Ночка, все по не писаному распорядку сами делали все работы вовремя. У многих дома были ручные сепараторы, и я ходил к одной соседке, куда меня посылала мама, и носил молоко от нашей коровы. Мебель по конструкции и по качеству стоявшая в домах немцев-переселенцев в 1948-1950 годов, приобретенная не известно когда, была на уровне мебели 90х годов, продаваемой в московских магазинах. Во многих домах стояли низкие печи для варки патоки из белой свеклы и варенья из нее с фруктами, ягодами и коровьими сливками. Для этого на эти печи устанавливались железные прямоугольные противни, объемом литров на 50-100 высотой до 25 см. Недостатка в ягодах не было, т.к. огороды за каждым домом в 1 гектар отделялись друг от друга рядами смородины (черной, белой, красной), малины, крыжовника, вместо плетня и заборов в русских деревнях. Фруктовые сады у немцев состояли из деревьев яблоневых, грушевых, черной, белой и красной сливы. В деревне не было магазина, но не было и самогоноварения и пьяных драк за все время моего там проживания, в течение 5 лет. Мама и папа были заняты ежедневной работой в школе, проверкой тетрадей, подготовкой к урокам, своими детьми. Нас было 4 в 1948 году, а также содержанием нашей кормилицы коровы. Теленка от нее, который ежегодно в конце октября превращался в зимний запас мяса, чему помогал старичок немец, тщедушный, редко вынимающий трубку изо рта из-за чего без трубки у него было отверстие в сомкнутых губах. Скотобойня проходила на моих глазах молча и быстро, затем следовал съем шкуры, которую он брал за работу.свежевание и разделку туши. Потом наступали дни поедания вкусных блюд из требухи, кишок и прочих вкусных вещей. Этого мяса на борщи, супы и котлеты хватало нам до весны. Картошку по весне мы сажали на пришкольном огороде, который был разбит на спортивную площадку и огород для учителей. Сначала мы с папой пахали этот участок чернозема, я вел пару быков или лошадей, а папа вел плуг, потом бороновали. Потом под лопату сажали разрезанные на кусочки с «глазком» – отростком артофелины. Папа поднимал лопатой кусок чернозема, а я туда бросал кусок картошки. Кусок чернозема опускался сверху. Летом нужно было дважды прополоть как минимум вылезшие ростки картошки от сорняков, окучить , т.е. подсыпать чернозема на растущие клубни, ну а осенью в сентябре в основном копали картофель и ссыпали его
