Я прислонился лбом к прохладной поверхности стекла. Сердце гулко билось о грудную клетку, казалось, я слышу писк медицинских приборов…
Пи, пи, пи…
Раз, два, три…
Раз, два, пора.
Я вытащил бластер из-под свитера и повернулся к Сэму.
– Прикажи ему прекратить операцию!
Его глаза расширились, он явно не ожидал этого с моей стороны. Что ж, не все сканирования личности дают 100 % верный результат. Человеку свойственно меняться.
– Ты в своём уме? – прошипел Сэм. – Ты убьешь свою жену!
– Да ну, – я достал из кармана в прозрачной колбе точно такой же чип, как тот, что извлёк врач. – А я до сих пор жив. Голова побаливает, но умереть от этого почему-то не тянет. Странно, верно?
– Как, как… ты? – Сэм выхвалил свой бластер.
Я выстрелил и, не глядя на сползающее по стене тело, вошел в операционную.
Доктор выронил лазер-скальпель и поднял руки.
– Молодец, – кивнул я. – Так и стой.
Я отсоединил капельницу, отлепил присоски детекторов и, взяв невесомое тело Софии на руки, вышел.
Навряд ли они будут искать меня. Выходя сегодня утром из квартиры, я уничтожил все черновики своего нового романа "Абсолютное оружие", а также стёр все упоминания о нём в модулях компьютерной памяти.
А если и будут… найдут ли? Сэм сказал, что завидует моей фантазии.
Потрепи, милая.
Я устроил Софию на заднем сидении кара.
Мне жаль, что пришлось тебе пройти через это.
Мне жаль, что Генкин прибор был рассчитан всего на одну "операцию".
***
Наступила весна. Лужи оттаяли, снег превратился в дождь, а деревья покрылись ароматными листочками.
Я иду по зелёной аллее городского парка. Солнце греет спину, но мне всё равно холодно.
Бегом поднимаюсь по лестнице и жму кнопку звонка.
– Привет, что так долго? – София открывает мне дверь.
Я обнимаю её за плечи, и мы идём на кухню. Она достаёт из духовки булочки и заваривает чай. Мы садимся напротив друг друга, улыбаемся и разговариваем, разговариваем…
У нас на это осталась целая жизнь.
Браслеты на запястьях радостно мигают, показывая одним им ведомые цифры.
Я наконец-то согрелся.
Аллея железных берёз
Звякнула щеколда калитки. Василь выпрямился, вытер пот со лба и подошёл к ярко-оранжевому от ржавчины баку. Наклонился, зачерпнул нагревшуюся дождевую воду, умылся. Негоже к гостям выходить грязным.
Отёрся краем рубахи и, обойдя гараж-мастерскую, вышел во внутренний двор. Рядом с грудой металлолома сваленной у забора стояла сухонькая старушка в белом, сливающимся с её жидкими волосёнками, платке.
– Здорово, баб Дусь! – хриплым басом приветствовал старушку Василь.
– И тебе того же, сынок, и тебе того же, – затрясла она сморщенным личиком. –