–И он, и другие, и я сам – сразу же ответил Еропкин – он всем давал посмотреть безвозбранно. Они… разные, государь. Что легкое, как из дерева, что тяжелое, как из железа, везде свое, это… самому видеть надо. И еще Ефим, книжник их – вдогонку вспомнил он – уже наловчился те картинки сам показывать и… менять, одну за другой, а повозкой его воевода Семен правил, да ничуть не хуже старца.
И снова повисла пауза.
–А сам он, значит, из торговцев там был, ты сказывал… – задумчиво произнес князь Василий.
–Так, государь. Только не из тех, что товары возят, а побогаче, из тех, что письмами заемными да владениями на мастерские да… заводы, как у них называть стали, торгуют, как он пояснял. И сам он не торговцем таким был, а… считал деньги, для расчетов его торговому дому ежедень нужные, да управлял в других городах их же людьми… – Еропкин еще немного помялся – да и не похож он на купца, государь, как я тебе и говорил… не пойму, на кого он похож, вроде, и есть что-то знакомое, но нет…
–А опиши-ка мне его… еще раз – сказал государь. Похоже, у него появилась какая-то мысль.
–Высок – уже привычно начал Еропкин – на пол головы выше меня точно, статен. Телом крепок, без полноты излишней, но руки к оружию не приучены. Волос темный, прямой, седой чуть не вполовину. Стрижется коротко, не по нашему, уши открытыми держит. Борода тоже короткая, округлая, и тоже почти вся седая, как и усы. Взгляд не прячет, глаза серые с зеленью, брови чуть изогнуты, нос прямой, зубы ровные, белые. А вот взгляд, государь, описать не возьмусь…
–Пойдем-ка – через некоторое время сказал государь, и, стремительно встав, чуть ли не побежал из покоев.
Постельничий, замешкавшись на какое-то время, бросился его догонять. Не ожидали того и рынды, стоявшие у дверей, и в результате по залам и переходам дворца быстрым шагом шел сперва сам князь, за ним Еропкин, а сзади (а не чинно спереди, как положено) – двое рынд. Впрочем, этого вроде как никто не заметил, так как шли недалеко – до любимой молельни государя.
–Огня мне – коротко бросил рындам государь на пороге, поманив Еропкина внутрь.
Молельня была небольшой. Окошко в боковом простенке, сейчас совсем темное, подставка для чтения возле окна, сейчас пустая, и – почти полностью занятая иконами стена напротив двери. Перед иконами горело три или четыре лампадки, и в комнате было тепло и пахло воском. Рынды быстро притащили два подсвечника, запалили все свечи и установили их на особых подставках по бокам. После чего, по жесту государя, вышли, прикрыв дверь.
–Смотри – государь, перекрестившись, кивнул на иконы – не… узнаешь ли?…
Постельничий, тоже перекрестившись, пораженно огляделся. Государь хочет, чтобы он узнал… кого?! Сделав небольшой шаг вперед, он стал вглядываться в лики уже внимательней. Некоторых святых узнавал, некоторые иконы – редкие – нет, и приходилось разбирать подписи… Он счел нужным негромко, про себя, читать молитву при этом, а, находя глазами особо почитаемых святых – еще отдельно креститься