Губы Макара растянулись в невесёлой усмешке: «Что ж, похоже, мне предоставляется великолепный шанс проверить всё самому».
Глубоко вздохнув, он стал потихоньку подниматься. Для начала, встав на четвереньки, он добрался до рисунка дочки. Очень осторожно, как будто прикасался к старинному пергаменту, готовому рассыпаться в прах, взял его в руку и прижал к губам. На него снова повеяло едва уловимым цветочным ароматом. Запах был смутно знакомым. Макар, пытаясь разбудить свою память, вздохнул полной грудью – и… и оказался перед раскрытым окном в летний день…
…В конкретный день, 27 июля позапрошлого года. Тогда они втроем собрались на пикник, который ему из-за работы приходилось несколько раз переносить. Но сегодня всё получилось, и они радостно вышагивали по старой ивовой аллее. Никто не попадался им навстречу, они шли одни под сенью шелестящей листвы. Кнопка с рюкзаком в виде зайца с визгом носилась за бабочками, они с Машей шли, взявшись за руки, и разговаривали ни о чем. Аллея закончилась, и они углубились в заброшенный парк бывшей графской усадьбы. Тропинка вилась вверх по склону, вокруг стояли, будто стража, старые деревья, поросшие мхом. Некоторые из них были повалены непогодой и временем. Их оплетали дикие вьюн и виноград, преображая в фантастические фигуры. Там были дракон, корабль, вставшая на дыбы лошадь… До самой старой усадьбы они так никого и не встретили.
Деревья расступились, и они увидели сам дом, стоящий в зарослях крапивы, в которой прятала свои ягоды малина. Двухэтажный особняк был местной достопримечательностью, которую, даже как бы охраняло государство, но данная забота никак не отражалась на окружающем ландшафте. На территории усадьбы ранее располагались различные учреждения, такие как склад, всякого рода конторы, даже как-то одно лето там был пионерский лагерь. Все они в скором времени после открытия закрывались по разным, зачастую трагическим и таинственным, обстоятельствам. Достоверно было известно об одном из последних случаев, после которого закрыли пионерский лагерь. В то лето семьдесят второго года бесследно пропала маленькая девочка, а потом ещё трое ребятишек… И на следующий год новые корпуса, которые специально построили для отдыхающих детей, уже никого не приняли. Они так и остались никому не нужными, брошенными гнить и разрушаться, с тоской взирая заколоченными окнами на проплывающие мимо года.
Корпуса одно время пытались приспособить под общежитие для рабочих, но после пожара в одном из корпусов с гибелью пятерых человек их забросили окончательно. Саму усадьбу