Вана попытался приподняться на локте, но тело почему-то едва слушалось его. Нелюдь наставил на него черную иглу астара.
– Не надо двигаться.
Охотник понял намек и на время оставил попытки шевелиться. Но только на время.
– Ты уже понял, кто я?
Вана кивнул. Во-первых, потому что в таких ситуациях лучше всегда соглашаться, во-вторых – потому что и правда понял. Еще бы тут не понять.
– Это хорошо. Плохо то, что ты шел за мной по пятам. Зачем ты это делал?
«Он не знает? Или знает?» – мысленно спрашивал себя охотник, начиная бояться уже по-настоящему.
– Де… – язык едва шевелился, – На. а…града…
– Люди из шахтерских селений обещали?
– Д..да, – охотник закивал головой.
– Я нашел среди твоих вещей тетрадь. Мою тетрадь. Ты читал ее?
Вана снова кивнул.
– Значит, ты понял, что я уже человек. У меня есть душа. Разве хорошо убивать того, кто с душой человека?
– Э…э-э-э… – Вана что-то невнятно промычал. Надо ли говорить, скольких людей он убил на своем веку, не то что нелюдей.
– Печально, что многие еще не видят правды. Не верят музыке, которая льется с небес прямо в центр груди.
Вана лежал ни жив ни мертв. Его все-таки обыграли. Он знал, что рано или поздно это случится. Найдется кто-то удачливее, хитрее. Злее, в конце концов. Но чтобы вот так… В лесу, среди глухоманья, от рук не то человека, не то злой карлы, выбравшейся из пещер Червя, без сил даже пошевелить руками.
– Это наше оружие, – произнес нелюдь, глядя на матовую поверхность астара, – мы создали его, дабы сильные волей могли сокрушать подземных червей.
– Ты… ты отравил меня!? – прошептал охотник.
Нелюдь взглянул на него безднами почти черных глаз и промолчал. Вся жизнь промелькнула у Ваны перед глазами.
– Вы как грязь, – наконец проговорил серокожий, – как опухоль на теле человечества, – и в голос его пробрались страшные металлические нотки, – вас надо гнать, жечь, устранять…
По лицу Ваны катились слезы. В горле хрипел полушепот-полукрик:
– Не убивай меня.
В глазах дитя пещер промелькнуло удивление.
– Не убивать?
– Пощади…
Вана, прежде еще сохранявший надежду хотя бы смерть встретить без страха, теперь, рыдая, униженно просил о милосердии. И кого просил? Даже не человека! Уродца, нелюдь, пещерную тварь! Вана боялся. Всеобъемлющий, нечеловеческий страх сковывал его теперь лучше всякого яда. Всю жизнь он только и делал, что убивал. Безжалостно, надежно. Холодный острый инструмент, дающийся в те руки, которые могли предложить хорошую оплату. Вот и вся его жизнь, и вся тщета его стараний. «Что, – с ужасом думал Вана, – что ждет его на Той Стороне, после тьмы последнего вздоха?»
– Пощадить?
Казалось, что нелюдь искренне удивляется.
– Не убивай, – прохрипел Вана.
Их взгляды встретились.
Человек,