человечества и влияние спора на эти предметы, одним словом, его практический интерес, не проявлялась более заметно; Никогда еще нерешенные вопросы, решение которых отчасти является его целью, отчасти его необходимым следствием, не излагались с такой определенностью и не сводились к таким простым предложениям; никогда еще этот спор не предвещал столь общего и столь живого напряжения самых благородных сил человеческого разума. После стольких как успешных, так и неудачных учений, после стольких важных проблем, действительно решенных, после стольких бесполезных, безвкусных и безответственных споров, он теперь единодушно звучит во всех областях науки, которые должны получать свои принципы из природы человеческого разума, великий решающий вопрос о единственной вещи, которая необходима. Метафизика требует общезначимого принципа всего философствования вообще, история – высшей точки зрения для своей формы, эстетика – высшего правила вкуса, религия – чистой идеи Божества, прослеживаемой до всех общих принципов, естественное право – первого принципа, а мораль – последнего фундаментального закона. Донести доктринальные здания всех этих наук, которые, в соответствии со своими объектами, стоят на непоколебимом фундаменте, до их сводов, да еще так далеко, что необходимость недостающих краеугольных камней попала в глаза, – заслуга нашего века, которую можно превзойти только тем, что мы сами обнаружили, высекли и установили эти краеугольные камни. Когда они будут установлены, наступит время убрать все балки, кронштейны и все строительные леса, которые своим раскачиванием и так сообщают, что это всего лишь леса, не только без обрезков, но и с пользой для здания. При последнем и самом энергичном встряхивании односторонние мнения философов на темы, о которых человечеству не всегда суждено просто думать, отлетят в сторону, чтобы освободить место для незыблемых принципов.
Третье письмо
А теперь, дорогой друг, давайте вернемся к вашей картине и посмотрим, не составляет ли она, взятая вместе с моей, единого целого. Если собранные вами явления действительно имеют общую причину, то это не что иное, как давнее непонимание границ способности разума по отношению к делам религии, которое все еще сохраняется, но которое стало более чем когда-либо очевидным. Следовательно, неясность и неполнота наших научных представлений о разуме и его отношении к остальным, столь же непонятым способностям человеческого духа, является здесь, не менее чем в других областях науки, которые я осветил, настоящей причиной неустойчивости всех принятых принципов. В этом качестве она бросается в глаза гораздо больше, чем во всех других типах религиозных воззрений, и фактически совершенно напрямую.
Здесь спорные моменты уже настолько сведены к более простым, что спорящие стороны отчасти прямо апеллируют к самому разуму, который они возвышают или принижают, в зависимости от того,
