– Уверена, – Вика бросила очки на стол, стала тереть глаза. – Ты знаешь, у Вали, действительно, хорошие способности к обучению, великолепная память, она многое просто на лету схватывает. Да, её знания несколько отличаются от знаний городских детей, но девочка быстро заполняет все пробелы. А ещё, – Вика сделала паузу, – я стала замечать, что её мимика напоминает мне твою. Она также поджимает губы, когда недовольна или расстроена, отводит назад волосы именно твоим жестом, морщит нос, когда задумала шалость или проказу, хотя по этой части, скорее, Васька держит первенство.
– Ну, вот и объяснение, – Зорин придвинул к себе чашку.
– Какое? – Виктория стала разливать чай.
– Валя просто повторяет мимику Василисы, поскольку девочки много времени проводят вместе. А Василиса – моя родная дочь, вот и всё объяснение сходства Вали со мной.
– Так просто? – с сомнением спросила Виктория. – Не знаю, Васька слишком маленькая, чтобы вот так доподлинно тебя копировать.
– Да дети – самые что ни на есть обезьянки, это всем известно, – Вадим посмотрел на открытую дверь, не подслушивают ли их. – А драчливость Вали – ты уж извини, но там такая наследственность, что можно всего ожидать. Ничего не хочу сказать плохого про Галину, но вот отец девочки – впрочем, ты сама с ним сталкивалась, и знаешь, что это за тип.
– Знаю, – подтвердила Вика, – а также знаю, что у тебя к нему неизменно негативное отношение, даже к мёртвому. Но Валя его любила, таким, каким он был. И этого не изменить. Достался бы ей другой отец, может, и девочка была бы другой. Хотя, мне она по душе именно такой. А ты знаешь, что этой внешней сдержанностью и немногословием таится ласковое и всепрощающее сердце? Кстати, все эти качества как раз в духе семейства Фертовских-Зориных, – усмехнулась.
– Опять ты за своё, – Вадим покачал головой.
– Просто мне забавно наблюдать за некоторыми совпадениями в жизни, объяснения которым я пока не нахожу.
Вадиму не спалось. Он долго ворочался в постели, смотрел на давно заснувшую супругу и всё перебирал в памяти сегодняшнюю ссору, точнее, то, что могло стать ссорой, но как-то благополучно перешло в рассуждения, попытки объяснить и понять друг друга. Его задели обвинения Виктории, пожалуй, впервые прозвучало то, что он не участвует в жизни их семьи. У Зорина вдруг создалось ощущение, что эта самая жизнь проходит где-то в другой параллели. Что за те два месяца, пока с ними живёт Валя, он многого не знает. Ну, знает в общих чертах, но так, словно это его не касается. А Вика не просто крутится во всём этом, а живёт. Но без него.
Зорин вздохнул, вышел в коридор, сам того не осознавая, добрёл до комнаты Вали. Как там мама говорила: перемены в жизни – это нормально? Только, чтобы эти перемены не разрушили самое главное, что имела семья Зориных. А что же у них было самым главным? Любовь и понимание… А ещё – мир, мир в доме.
Валя спала, подсунув под щёку кулачок, русые волосы были раскиданы по подушке, в комнате горела ночная лампа, Виктория оставляла её