– Почему молчал? – безэмоционально спрашивает Шон.
Он явно видит раненого не впервые.
– Не думал, что серьезно. – Ник, поморщившись, поднимает тонкую ткань футболки, и я вижу болезненный красный порез, видимо, во время драки его задели.
– Нужен алкоголь для обеззараживания. – Шон указывает рукой на Арта. – Идем, заодно проверим местность. Дверь никому не открывать! – командует он, и парни вместе покидают номер.
Я подхожу к двери и запираю ее на замок.
– Вот же..! Могу поспорить, это была моя самая любимая футболка! – полностью стаскивая с себя окрашенную красными пятнами вещь, возмущается Ник.
– Очень смешно. На твоем месте я бы больше беспокоилась о дыре между твоих ребер.
Ник не такой крупный и накачанный, как Шон, хотя видно, тоже регулярно тренируется. Но мое внимание привлекает правый бок, половину которого занимает черная татуировка. Дерево с тонкими, гибкими ветвями пересекает ребра, поднимается вверх и опутывает плечо. Каждая деталь прорисована так четко, словно приглашает заглянуть в другой мир. Ветер треплет листву, а на широкой ветке привязан ловец снов, перья которого тянутся вдаль, гонимые ветром. Зачем солдату набивать себе татуировку на половину торса? Этот факт кажется более, чем странным.
– Судя по количеству шрамов, скорее всего, меня ранили не впервые, – произносит Ник и, будто почувствовав шелест моих мыслей, резко поворачивается, встречаясь со мной взглядом. Его бледность в данный момент только усиливает блестящую синеву глаз.
– Хочешь воды? – нахожусь я и, чтобы не выдать свои подозрения, подхожу к столу и беру прозрачный стакан.
– Хочу морфин или хотя бы хороший косяк.
– Ты всегда увиливаешь от ответов, пряча правду за колкостями? – закатывая глаза, пока Ник не видит, спрашиваю я.
– Нет, просто есть категория людей, с которыми я не желаю делиться той самой правдой, – парирует он.
Я с резким стуком ставлю стакан на место и, сложив руки на груди, оборачиваюсь, опираясь на деревянную тумбу бедрами.
– Я слышала, что ты сказал про меня в поезде. Из-за нашей стычки я так тебя раздражаю?
Ник молчит. Он внимательно и сурово разглядывает меня, ни на секунду не отводя свой тяжелый взгляд, и медленно произносит:
– Просто не люблю людей, которые видят только то, что на поверхности, хотя вроде как делают вид, что главное внутри.
Я замираю.
– Ты сейчас на меня, что ли, намекаешь? Да как ты можешь в чем-то меня обвинять, когда сам ничего обо мне не знаешь?
Ник мрачно усмехается:
– Я ничего не знаю о тебе. Ты ни фига не знаешь обо мне. Мы все четверо ни черта не знаем друг о друге, но я готов поспорить, Виола, что мы с тобой похожи. Вот почему ты мне не нравишься.
Ник в этот момент выглядит иначе. Несмотря на ранение, его поза полностью расслаблена. Глаза прищурены, а на губах играет хитрая, едва заметная улыбка.
– Считай, что мы, как магнитные шарики, ну, знаешь, такие,