Идалия ощутила волну неприязни, исходившую от Пушкина. Его умные чёрные глаза смотрели необычайно зло. Губы, всегда готовые растянуться в нахальной улыбке, на этот раз были крепко сжаты, а тонкие ноздри расширились от гнева. Она осторожно перевела взгляд на Дантеса и увидела, что тот почти не обращал внимания на Пушкина. С гораздо большим интересом он смотрел на столик возле двери, где Наталья Николаевна играла в шахматы с Голицыным. Сердце Идалии ёкнуло от досады. Наконец, Дантес перевёл глаза на Пушкина. Взгляды их скрестились. За столом воцарилось неловкое молчание.
– Да-а, – протянул Вяземский, присаживаясь к их компании, но от избытка игроков он не мог участвовать в партии. – А я тоже знаю анекдотический случай, который прочитал недавно в газете. Видно, кто-то из европейцев насмешил нашего чиновника из цензурного ведомства. Тот распечатал его письмо и разболтал всему свету.
– И что же пишут про нас европейцы, интересно? – спросил доктор.
– Пишут, что стужа зимою в Петербурге бывает так велика, что попечительное городское управление пробует отапливать улицы. Но, заметьте, господа, это ничему не помогает, топка нисколько не согревает воздуха, – весело закончил Вяземский. Игроки охотно рассмеялись, а Идалии было не до смеха.
Ей был невыносим вид Пушкина, сидящего напротив. Она всё время вспоминала, как была отвергнута этим жалким писакой… Решив поскорее закончить игру и пойти потанцевать, она оглянулась в поисках Ланского. Но того уже не было поблизости.
– Идалия Григорьевна, вы ещё играете? – с улыбкой возвращая её к картам, спросил Сперанский.
– Я пас, господа, – рассеянно ответила она, досадуя, что не видит Петра.
В этот момент от столика шахматистов раздался шум. В первую секунду никто не понял, что произошло. Пётр Андреевич Вяземский встрепенулся, опасаясь неприятного инцидента, но оказалось – зря. Александр Николаевич Голицын с досады, что проиграл Пушкиной, неловко повалил фигуру королевы, так что перевернул на пол шахматную доску. Фигуры рассыпались по полу. Картёжники прервали игру. Идалия заметила, что и Дантес, и откуда-то появившийся Ланской бросились на помощь Наталье. В роли спешащих незваных помощников своей сопернице Идалии было неприятно видеть и того и другого.
Ланской подбежал первый и протянул им несколько фигур. Пушкина встала с места и поблагодарила. Идалия, вопреки своему желанию, не могла не восхищаться её точёным лицом и тонкой талией, невероятной для матери четверых детей. Причёска делала её ещё более высокой, но рядом с таким же статным Ланским она смотрелась удивительно гармонично. Уж лучше, чем с этим коротышкой-поэтом…
Демонстративно оттесняя Дантеса, Пушкин подошёл к Наталье. Она взяла под руку мужа и стала прощаться с Вяземским. Внезапно Пушкин бросил руку жены, быстрым шагом подошёл к Петру и схватил его за локоть.
– Так это вы? Вы? – каким-то сиплым