Трибуны притихли. Спортсмены, готовящиеся выступать и уже выступившие, сгрудились в пределах судейских столов, ожидая яркой расправы над взмывшим иногородцем. Даже девушки, до этого явно скучавшие, жадно следили за развитием событий на ринге.
Явное преимущество Ермакова пока проявлялось лишь в самоуверенных атаках, яркой манере боя, полуопущенных руках и в фирменной экипировке. Малыгин же никакого урона ещё не получил, не считая скованности своих действий. Это было как раз то, о чём его предупреждали Харламов и Краснов – он боялся. Атаковать мастера спорта, да ещё нокаутера? И в подтверждении этого каждая контратака Малыгина захлебывалась в жёсткой ответке от Ермакова. Либо вообще не достигала цели.
Первый раунд закончился, явно оставшись за мастером. Не чувствуя особой усталости, а лишь ощущая бессилие, Леха опустился на табурет в своём углу.
– Жди, он скоро попрет, – Харламов, не утруждаясь восстановительными процедурами, громко зашептал Малыгину в ухо, – он тебя ниже, ему без мазы в голову рубить, через корпус зайдет… Просто будь готов, не гоняйся за ним, он тебя обыграет. Готовь на один-два встречных, слышишь?!
Леха невпопад кивал, краешком сознания удивляясь боксёрским познаниям своего самбо-секунданта. Желание того, чтобы этот финал быстрее закончился, нарастало снежным комом. Атмосфера всеобщей поддержки соперника давила на психику и сковывала мышечную готовность комбинировать. Лишь Харлам, залезая горячим шепотом в голову, заливал в пульсирующее сознание одну за другой вероятности победного исхода.
– Или сам иди ему навстречу, он этого точно ожидать не будет. Не такой план ему Ушаков рисовал, но только когда в угол его загонишь…
Звук гонга оборвал харламовские наставления и Леха поднялся.
Второй раунд стал на порядок агрессивнее первого. Маска игриво-уверенного технаря полетела в сторону, и Ермаков кинулся избивать Малыгина «по-взрослому». Прилетало отовсюду. С боковых, с прямых, проходил апперкот. Со стороны казалось, что даже классическая «двоечка» разбивала всю защиту Малыгина. Однако это было не совсем так. Леха стоически держался, пропускал, но не более трети от общего града ударов. Всё-таки защищаться проще, чем атаковать. К тому же у канатов он не задерживался, не позволяя противнику размотать полноценную работу «на снаряде». Ермак уже явно свирепел. Гул зала резко переходил