– Bonjour, Элиз, – поприветствовала меня мама, чмокнув в щеку. – Мадам Дюмезон вчера принесла кое-какую одежду; ей надоело, что ненужные вещи занимают столько места в шкафу. Если хочешь, можешь отнести их в UGIF.
– Merci, Maman.
Она ответила на мою благодарность легким кивком, но ее губы были поджаты.
– Если ты настаиваешь на продолжении своего волонтерства. – Она пристально посмотрела на меня. – Я знаю, ты думаешь, что помогаешь бедным еврейским сиротам, но эти приюты создали только для того, чтобы следить за евреями, и за тобой будут следить, если ты продолжишь ходить туда.
– Я знаю, но у этих детей больше ничего нет, без нашей помощи они умрут от голода.
– Просто будь осторожна, Элиз. Нам не нужны неприятности.
Я помолчала, задаваясь вопросом, догадывается ли она о том, что у меня на уме, но потом отбросила эту мысль. Если бы мама знала, то не отпустила бы меня. Я быстро выпила свой эрзац и отправилась в путь с двумя коробками одежды. Свернув на рю Сен-Жак, я увидела группу женщин возле парикмахерской; волосы у всех были убраны под тюрбан. Этот головной убор позволял экономить на мытье головы и выглядел довольно шикарно в некотором смысле. Не то чтобы я сама стремилась к шику – наоборот, предпочитала носить короткую стрижку и брюки, что угодно, лишь бы избежать внимания немецких солдат.
– Vos papiers![26] – Двое патрульных преградили мне путь.
Я остановилась, сердце бешено колотилось. Погруженная в свои мысли, я попросту не заметила патруль.
– Oui, messieurs[27]. – Я бросила коробки на тротуар и полезла в карман за удостоверением личности. Тот, что повыше, выхватил его у меня. Затаив дыхание, я наблюдала, как он внимательно изучает документ, и ждала, пока мне вернут мою бумажку, но патрульный не торопился.
– Что в коробках?
– Одежда для UGIF. – Я старалась, чтобы мой голос звучал ровно.
– Откройте их.
Мои пальцы дрожали, пока я вскрывала картонную коробку, чтобы предъявить ее для обыска. Старший передал напарнику мое удостоверение личности и запустил обе руки в коробку. Струйка пота побежала по моей спине, пока он шарил в ворохе вещей, вероятно, надеясь найти что-нибудь ценное вроде радиоприемника или, может, бумаг, содержащих секретные сведения. Он выглядел разочарованным – его цепкие пальцы не наткнулись ни на что, кроме детской одежды.
Напарник вернул мне удостоверение личности.
– Пойдем. – Он подтолкнул старшего локтем. – У нас есть дела поважнее.
Они даже не стали возиться с другой коробкой и оставили меня стоять столбом, а сами пошли прочь, видимо, в поисках более крупной добычи. Я подождала, пока утихнет пульс, прежде чем поднять коробки, но так и обливалась по́том всю дорогу до самого приюта. Почему они остановили меня? Неужели я под подозрением? Или они догадывались о том, что я задумала?