Вентилятор не справился – кислород исчез из тесной комнатки моментально. Энн нервно почесала шею, разом растеряв всю собранность и организованность. Мельком оценила внешний вид парня: белая майка, тёмно-синие шорты, волнистые чёрные прядки волос то и дело падали на лоб. Росс всегда выглядел так, словно только что встал с постели. И при этом умудрялся быть чертовски сексуальным – такие заключения она научилась делать совсем недавно, обращать внимание на разворот плеч и глубину медово-карих глаз.
Худшее открытие пубертатного периода: эталоном мужской привлекательности начал видеться до ужаса вредный, ехидный и слегка ненормальный брат лучшей подруги. Поэтому Энни считала себя если не дурой, то, как минимум, жертвой гомонящих в крови подростковых гормонов. А с природой приходилось бороться. Тихо и незаметно, сцепляя в кулак вспотевшие ладошки, всё ещё перепачканные какой-то дрянью.
И почему так всегда: чем круче хочешь казаться, тем более жалко выглядишь?
– Привет, малявка, – лениво протянул Айк, и только глухой бы не заметил лёгкого разочарования в его голосе. Поигрывая брелком с ключами, он нахмурился: – А что, Генри сегодня взял выходной? За двоих отдуваешься?
– И тебе хорошего дня, заносчивая задница, – в привычном их беседам тоне отозвалась Энн. – Вы разминулись, он пошёл за бургерами.
Айзек довольно ухмыльнулся. От него пахло лимонными леденцами, один из которых сейчас явно был во рту – не так давно он взялся бросить курить, и с тех пор спасался ими. Энни в силу дружбы с его сестрой Хлоей прекрасно это знала.
А вот чего не знала совсем: когда же началось это дерьмо? Когда вдруг традиционное «малявка» от старого знакомого стало немного обидным? Да, он старше на добрый десяток лет. И всё же… Неприятно ощущать себя карапузом перед взрослым дядей. Особенно когда «дядя» обладал такой обворожительной улыбкой, ямочками на гладко выбритых щеках и острыми скулами.
«Не пялься. Только не пялься», – повторяла она про себя как мантру, но без особого успеха. – «Он же, чёрт возьми, местная звезда. И девушек у него, наверное, на каждую ночь новая, по дням недели…»
– Ты опять испачкалась в какой-то грязи, малявка, – будто не замечая её смущения, вздохнул Айзек и подозрительно весело сверкнул глазами: – Умойся хоть.
– Айк, у тебя когда-нибудь появится чувство такта?
Его замечание разозлило. Не потому, что было сказано таким снисходительным тоном. Просто каждая мышца в теле напряглась в немедленном желании унестись в туалет и умыться ледяной водой. Как же по-идиотски бы это выглядело… Он бы наверняка заржал ей вслед.
Семнадцать – как раз тот возраст, когда кажется, что любой неосторожный шаг закончится насмешкой.
– Никогда. –