– Луиза, Селеста, пойдёмте немного поболтаем. Расскажете последние новости, как готовите девочек к поездке, а они пусть пообщаются с молодёжью.
Графиня увела мачеху и баронессу Ле-Сис, махнув нам рукой в сторону своего сына. В сторону этой явно дружной компании с энтузиазмом двинулась только Лиззи. И я, и Камилла опасались неприятных вопросов. История Камиллы с бросившим её женихом была слишком свежа, чтобы о ней не говорили. Моя история была стара, но слишком скандальна, чтобы её забыли даже за прошедшие десять лет.
Но опасения наши были напрасны. Молодые люди, которых представил нам Касьен, вели себя дружелюбно, скользких тем не поднимали. Лиззи быстро нашла общий язык с хорошенькой хохотушкой, которая оказалась сестрой Касьена Люсиндой. Виола же в разговор почти не вступала, отвечала только на прямые вопросы и коротко. Прохладный тон, надменное выражение лица придавали ей высокомерный вид. Навязываться ей я не собиралась и тоже не особо вступала в разговор. К счастью, Лиззи и Люсинда трещали так, что даже при желании у меня с трудом удалось бы вставить слово. Камилла, убедившись, что расспрашивать её или как-то комментировать её расторгнутую помолвку никто не собирается, расслабилась и общалась спокойно.
Нам подали аперитив, и это окончательно развязало язык сестрице. Она с такой радостью рассказывала о предстоящей поездке в столицу и начавшейся подготовке к ней, что Виола стала бросать на неё удивлённые взгляды. Выяснилось, что Касьен и Люсинда уже бывали там, а графский наследник даже представлен ко двору. Его рассказ об этом заинтересовал всех. Даже я не удержалась от вопросов, а Лиззи, так и вовсе слушала его, открыв рот.
На её живом лице отражались испытываемые при этом эмоции – любопытство, удивление, восторг. Что угодно, кроме печали и страха.
– Вы, дарита Елизавета, – неожиданно обратилась к ней Виола, – похоже не боитесь Отбора?
– Нет! – ответила та. – Таиния сказала, что со мной всё будет хорошо.
– И вы ей так верите?
– Конечно!
– Я пока вас плохо знаю и потому не могу понять – такая вера связана с вашей потрясающей наивностью, – чувствовалось, что Виола хотела сказать другое слово, – или глупой суеверностью?
Лиззи стояла и молча хлопала глазами, не находясь с ответом. Так как речь шла о том, во что и сама не очень-то верила, то и я предпочла промолчать. Неожиданно на помощь пришёл Касьен.
– Если это и суеверие, то его разделяют слишком многие серьёзные люди, чтобы считать его пустым. Я лично знаю немало людей, кто остался жив в конце войны только благодаря удачливости дариты Таинии.
– Это правда? – Виола обратилась