Мысли путаются. Подсознание печально качает головой: «Что с тебя взять, плебей несчастный!». Сватовство явно не задалось. Мне хочется выйти вон. Кажется, и тесть не прочь был помочь – в смысле, вышвырнуть за порог. Но в руках у меня убийственный козырь – желание и сердце любимой дочери. Оля держится, она хмурится, но не плачет – на лице гамма чувств. И все же ощущаю ее молчаливую поддержку.
Долгие бессмысленные уговоры, упреки…. Родители – понять можно.
Наваливается смертельная усталость, и я хочу одного – поскорее уйти. Бросив косточке в борще прощальный взгляд, встаю:
– Простите, нам пора. Приглашение на свадьбу мы вам пришлем. Оля, поехали.
Родители смотрят на ее сборы с нескрываемым ужасом. Ирина Ивановна судорожно вздыхает.
– Лялька, ты хочешь сделать нам больно?
– Нет, мама, но я люблю Анатолия.
Я хмуро смотрю от порога и замечаю в глазах Киприяныча едва сдерживаемую ярость.
– Ты решила во всем нам перечить?
Не дождавшись ответа дочери, уходит в одну из комнат своей квартиры. Преодолевая искушение его утешить, Оля берет меня под руку.
– Мамуль, мы поехали.
Ирина Ивановна отчаянно пытается не разреветься. Щелкает замок открываемой двери – Олина мама всхлипывает, и дамбу прорывает. Слезы катятся по щекам, она лихорадочно пытается вытереть их рукавом. Машет на нас рукой и удаляется вслед за мужем. Разное воспитание, разные культуры. Разные поколения. Дай им Бог!
Дорогой в Челябинск Оля грустила. Потом попросила:
– Почитай мне стихи.
– Слушай; из последнего мною написанного.
Правильнее-то прочитанного из забытого Понькой в тумбочке сборника Пушкина.
– Взращенный в дикой простоте,
Любви не ведая страданий,
Я нравлюсь юной красоте
Бесстыдным бешенством желаний.
С невольным пламенем ланит
Украдкой нимфа молодая,
Сама себя не понимая,
На фавна иногда глядит….
Совершеннолетие моей избранницы отметили в ресторане «Кавказская кухня» – мы, мои друзья и ее однокашники. Конечно, Оля в ударе, и улыбка украшает ее изумительно очерченные губы. Мы танцуем медленный танец – руки ее на моей шее, мои на ее талии.
– Ты счастлив? Скажи, что чувствуешь.
– Если честно – тревогу. Привык все держать под контролем, а рядом с тобой даже себя теряю. Но политэкономия капитализма нас учит: «Если не можешь одолеть кого-то, присоединись к нему».
– Такое твое признание в любви? – она гладит меня по волосам и тяжко вздыхает. – Трудно понять, о чем ты думаешь. Всегда такой замкнутый, как островное государство. И я пугаюсь, потому что не знаю, какое настроение у тебя будет в следующую минуту. Это сбивает меня с толку, и хочется поставить фильтр между мозгами и языком.
Ресторан мне нравится. Деревянные стулья, льняные скатерти, и стены приятного глазу цвета. Из аппарата со светомузыкой «АББА» мягко воркует о недуге