– Фиалковое! – озарило Матти, и она вскинула над своей головой фиолетовое платье с аметистовым поясом и типпетами на рукавах из тафты.
Я одобрительно кивнула, глядя на неё с деревянного табурета, на котором сонно раскачивалась всё это время. Цвет платья напоминал мне не фиалки, а чернику, которую мы с Солом добывали на скорость, пробираясь по летнему лесу с плетёными корзинками наперевес. В этой чернике быстро оказывались и наши рты, и наши руки. Такого же цвета было небо, когда мы возвращались домой. Такой цвет был у моего детского счастья.
– Да, согласна. Замечательное платье.
Матти расплылась в улыбке с обворожительной щербинкой между верхними зубами и принялась подыскивать мне башмаки. Сама она уже нарядилась в платье, выгодно выделяющее её пышную грудь и похожее на то, что прежде она отбросила в сторону. В отличие от меня, Матти, с её вороными волосами, очень шли светлые оттенки, а диадема с дымчатыми бриллиантами идеально подчёркивала серые глаза с вкраплениями весенней зелени. Несомненно, Матти знала толк в моде, и потому я безоговорочно доверяла её вкусу.
Подняв вверх руки, я позволила Маттиоле одеть меня сначала в нижнее платье, затем в верхнее. Усыпанное камнями, последнее весило почти как половина меня, и вскоре я почувствовала, как ноют плечи. Когда же на них легла ещё и выбитая накидка из заячьего меха, до того длинная, что волочилась за мной по полу, я едва сдержалась, чтобы не согнуться пополам.
– Зато тепло. И красиво! – как всегда, приободрила меня Матти, и я сдержанно кивнула.
По её мнению, такую красоту было неприлично прятать за длинными волосами, поэтому Матти прилежно расчесала мои локоны гребнем и забрала их на затылке фибулой[4]. Слитая из золота в форме трёх лунных ипостасей, фибула почти терялась в такого же цвета волосах, но зато придавала уверенности – когда-то давно её носила моя мать.
– А ты чем займёшься сегодня? – спросила я напоследок, когда, ущипнув за щёки, чтобы придать им здоровый румянец, Матти подтолкнула меня к двери.
– Подготовкой к пиру, конечно! Нужно забрать твоё платье у портнихи и масло из ветивера для ванны, созвать филидов и проследить, чтобы на кухне с блюдами никто не напортачил. Вечером соберутся все ярлы, в том числе новый ярл твоего отца, Дайре. Самый молодой и, между прочим, самый красивый, если верить слухам. – Матти многозначительно понизила голос, но, не встретив ожидаемой реакции, насупилась: – Тебе что, совсем неинтересно посмотреть на него?
– Почему же? Интересно. Он должен быть очень убедителен и хорош в политике, раз сумел понравиться моему отцу настолько, что обошёл своих старших братьев и родного дядю в очереди на трон.
Матти скривилась так, будто глотнула скисшей браги, а затем бросила задумчивый взгляд на камин, пылающий слишком бодро для зимнего утра и подозрительно отливающий синевой. В огне всё ещё потрескивали