– Этого должно хватить, чтобы ты смогла уснуть.
Я опустила глаза на склянку, обёрнутую в лоскут ткани, чтобы я не обожглась: в закалённом стекле плескалось настоящее пламя, только искристо-синее, словно сапфиры, – самый горячий огонь из тех, который умели выдыхать драконы. У меня оставались считаные минуты на то, чтобы добраться до спальни и выпустить его в очаг. Только поэтому я ограничилась улыбкой и шепнула:
– Спасибо. А ты не читай слишком долго! Иначе опять завтра глаз не разомкнёшь.
Солярис молча уселся в кресло и, закинув ногу на ногу, уткнулся в книгу, будто мне назло. К его счастью, мне действительно нужно было спешить.
Когда я возвратилась в свои покои, по наитию миновав посты стражи точно так же, как и до этого, Матти даже не изменила своего положения на постели. Она всегда спала как убитая и наверняка продолжила бы спать, даже если бы Солярис тогда не ушёл с крыши башни, а постучался в окно и попросил его впустить. Камин же как раз успел угаснуть: я торопливо подбросила в него колбу, побоявшись открывать её голыми руками, и несколько раз стукнула по ней кочергой, пока на стекле не проступила трещина. Голубой огонь полился наружу, и закопчённые поленья вновь вспыхнули, да так ярко и высоко, что едва не подпалили мне брови.
Довольная результатом и волной жара, прокатившейся по студёной спальне, я забралась к Матти под слой сшитых медвежьих шкур. Из дальнего конца комнаты со стороны запада на меня смотрел алтарь: в предрассветный час глаза Кроличьей Невесты всегда наливались жемчужным блеском – согласно преданиям, такого же цвета были шкурки её звёздных крольчат. В месяц воя живые цветы достать было практически невозможно, но вёльвы знали толк в обращении с дарами природы и умели подолгу сохранять их первозданную красоту. Именно поэтому алтарь, сплетённый в пирамидку из живых венков, всё ещё цвёл и благоухал, распуская по комнате приглушённую сладость вербены. Смешиваясь с запахом лаванды, набитой в мою подушку, и запахом Соляриса, оставшемся на моих волосах, он убаюкивал. Я быстро уснула, согретая изнутри.
Правда, спалось мне пускай и сладко, но недолго.
– Драгоценная госпожа!
Сколь бы крепко или мало ни спала Матти, она всегда просыпалась с восходом солнца, будто её в детстве петух клюнул в темечко. Я застонала, пряча голову под подушку, и, кажется, случайно выбила ногой жаровню: что-то металлическое покатилось по полу, грохоча.
– Драгоценная госпожа, сегодня ваш первый Совет, вы забыли? Уже почти семь утра! Драгоценная госпожа… Рубин, Дикий тебя побери, вставай же!
Матти