– Да хоть бы и напужается! – не отступал Аук, подмечая, что Михайло-большак, хоть и молчит насупленно, слушает ох как внимательно. – Кто треску боится – пущай в лес и не ходит!
Облизал ложку, потянулся за пирогом с крапивой и яйцами, откусил сразу половину, чинно прожевал и только потом снова повел речь:
– Вот, допустим, сберётся она в лесу погулять…
– Да уж собралась… – усмехнулся Михайло-большак, глаза на миг полыхнули огнем болотным. – Слышу – до ближней просеки дошла.
– Ну так и чего ж мы высиживаем-выжидаем? – Аук аж зашелся от возмущения, затряс зеленоватыми лохмами, замахал костистой рукой с широкой ладонью. – Встренули бы мы ее, значит, на самой опушке, с шумом и громом, по-нашему… с горочки прокатили… на деревцах покачали… так, глядишь, у нее глазоньки и откроются!
– А и впрямь… – на сей раз поддержал Подкоряжный, отвесил по подзатыльнику лешачатам, чтоб вперед взрослых не совались за пирогами, и хохотнул:
– Большак, отпусти погулять! Зима-то долгая, до Зимобора (1) еще подождать придется, а попроказить охота! Сватовство так сватовство!
– Эй, шалые, ну-тко, охолоните! – Михайло нахмурился, чуть приподнял палец – погрозил, и лешаки, взрослые и малые, тотчас притихли. – Сам знаю, что и когда мне делать, советовать вас не просил… И чтоб без спросу да без разрешения моего, никто из вас не совался ни в терема, ни в баню! К девке ж и близко не подходить, не баловать, напужаете зазря – не пожалею! Все уразумели?
Артельные переглянулись, лешачата на всякий случай нырнули под стол, и Подкоряжный ответил за всех:
– Уразумели, большак. Не сумлевайся, Михайло Буянович.
– Ну, то-то же! И полно болтать: пироги простынут, и малым пожевать охота, а у вас зубья, как в смоле, в сплетнях завязли…
Возражать лешаки не посмели, да и ни к чему вовсе возражать старшому: он завсегда лучше знает, как дело повернуть. Потому правит и подворьем, и артелью, и всеми лесами Верейскими на много вёрст вокруг, от Можайска до Боровска…
Правит твердою рукой, мудро и справедливо; со своих спрашивает строго, но зазря не обижает и чужим в обиду никогда не дает – да чужакам к Верейским лучше и вовсе не соваться, если жизнь дорога. И с людьми окрестными Михайло Буянович живет в ладу и мире, как предками заповедано, и названным отцом – Буяном Косматовичем – завещано.
****
Мир людей в Яви.
Подмосковье. Пансионат «Пленэр» и окрестности.
Мечта Алёны в одиночестве побродить в местной глуши так и не сбылась.
Выбравшись за территорию пансионата, она хотела пойти по указателю“Экотропа: прогулочный маршрут 3,5 км»; но едва успела с должным почтением вступить под сень могучих вековых