Парки и улицы.
И остался где-то ещё.
А все другие остались здесь.
Но никто уже не узнал об этом.
Тьюкуррпа седьмая
Про числа
Иржи охотился на крумлеков!
Крумлеки были такие маленькие,
Что в них никто не верил.
А Иржи охотился на крумлеков.
Он ловил их мягкими лапами и ел.
За раз мог проглотить штук двадцать.
Двадцать крохотных крумлеков,
В которых никто не верил.
Двадцать – это много.
Это почти что целый город.
Целое население самого настоящего города.
Но двадцать три – это ещё больше.
Иржи жил в старом доме.
А крумлеки соблюдали равновесие.
Крумлеки соблюдали равновесие.
А Иржи…
Иржи накрепко запирал одни двери.
А крумлеки открывали другие.
В этом весь смысл:
В старом доме Иржи было двадцать три двери.
И когда одна дверь закрывалась,
Другая должна была открыться.
Тьюкуррпа восьмая
Про чай мудрости
Давно это было.
Так давно, что уже и не вспомнит никто.
А если и вспомнит, то тут же забудет.
А если не забудет, запутается в деталях.
Или промолчит.
Мудрость всегда молчит,
А глупость разговаривает.
Глупость разговаривает
И рассказывает разные истории.
О мудрости.
Но это было очень давно:
Тогда белые носороги топтали землю,
Города росли из болот,
Трава была мудрой,
А деревья —
Деревья всё знали
Про добро и про зло,
Про времена года,
Про имена разных тварей.
И были большими.
Вот как давно это было.
Радужные шаманы жили на радуге.
Их было много.
Двое.
Но всегда – много.
Но одновременно не больше двух.
Они были братья.
Или сестры.
Или друзья.
Или мужья и жены.
Или родители.
Или дети.
Близнецы.
Они были!
Они носились по радуге:
Влево и вправо,
Вверх и вниз,
Вперёд и назад.
Во все стороны света носились они
На радужных зверях.
И считали:
Капли дождя считали,
Ветки считали,
Птиц и каждое птичее пёрышко.
Они любили считать
До двух.
Потому что их было двое,
Но много.
Потому что их было много, но двое.
И мир вокруг.
Такой большой.
Так много большого мира.
И один маленький Боссе.
Шаманы подглядывали за Боссе.
В окна его подглядывали,
В двери.
В печную трубу.
Заглядывали в его большой чайник.
Очень им хотелось, чтобы Боссе
Стал