Гроб окружили венками, живыми цветами, уложили на стульях подушечки с правительственными наградами, стены задрапировали черным крепом, скрыв лица сталеваров и колхозниц. Теперь вместо них на каждого входившего в фойе взирал с большого фотопортрета туповатый, но по-отечески строгий взгляд Степана Трофимовича.
Похороны Михайлишина были намечены на 14.00 следующего дня. С десяти утра открывался доступ к телу бывшего городского руководителя для всех желающих проститься с ним. Об этом извещало объявление в траурной рамке, вывешенное на стене Дворца профсоюзов.
В два часа пополудни во дворце должны были собраться нынешние руководители города и представители властей соседних районов. Председатель горисполкома Иван Данилович Кинелев заручился также обещаниями приехать на траурную церемонию и нескольких чиновников из областного руководства. Городскому управлению внутренних дел было поручено обеспечить порядок в городе. Начальник отдела внутренних дел полковник Сапронов распорядился выставить во дворце охрану и увеличить количество нарядов вневедомственной охраны в районе Дворца профсоюзов.
На Запрудный опускалась стылая, беззвездная ноябрьская ночь.
«Уазик» защитного цвета с надписью на дверце, обозначавшей его принадлежность к отделу вневедомственной охраны, медленно пересек по диагонали небольшую площадь перед Дворцом культуры профсоюзов и остановился на тротуаре за ближайшим перекрестком.
– Вот тут и постоим, – сказал сидевший за рулем сержант с рябоватым некрасивым лицом. – Покурим, погреемся. Доставай, Панков, свои. А то у меня уже кончились.
Его напарник с лычками младшего сержанта на погонах неохотно полез в карман и достал «Яву».
– Слышь, Лепехин, все равно на машине, давай к ларьку какому-нибудь сгоняем, сигаретами разживешься.
– Да не жмись ты! У вас в деревне что, все такие куркули, как ты?
Пока напарник с натугой шевелил мозгами, не зная, что ответить, милиционер-водитель резво выдернул у него из пачки сигарету.
– В большой семье не щелкай клювом, – засмеялся он, прикуривая от собственной зажигалки и протягивая ее Панкову. – Ну, что надулся, как мышь на воду?
– Какая мышь?
– Это так говорят, Панков.
Сержант с наслаждением затянулся и выпустил струйку дыма в щель приоткрытого окна.
– Что, не понимаешь? Ну, вроде как набычился...
– Набычишься тут... Ты у меня вечно сигареты стреляешь.
– Что же мне каждый раз, когда сигареты кончаются, сразу в ларек бежать? А плечо друга зачем?
– Не плечо, а карман, – кисло протянул Панков.
– Какая разница?
–