– Да не может быть! – не поверил милиционер. – Это ж сколько растаможка должна была стоить?!
– Мы за ценой не постоим, – поддержал молодого коллегу Петрович, словно за катафалк и машинку для опускания в могилу платил из собственного кармана.
– Одно могу сказать точно, – потер физиономию гаишник, – денег на похороны из городской казны не жалеют. Мы-то что, люди подневольные, на государевой службе. Сказали сопровождать машину с гробом, будем сопровождать. Сказали Дворец культуры охранять как зеницу ока, пожалуйста, вот вам патрульные машины вневедомственной охраны. Опять же почетный караул из воинской части прибудет, а вся вот эта хрень, – он постучал рукой по капоту, – да с гробом, да с цветами, да с машинкой... Нам-то что, нам зарплату платят, а вот другим после этих похорон крепко пояса затянуть придется. Так когда там покойника вынесут?
– Да скоро уже, – ответил Петрович. – Надо же было помыть, побрить, приодеть, то да се. А вон гляди, что я сказал, уже несут...
Глава 2
Даже благородный траурный креп не мог скрыть убожества облупленных желто-зеленых стен городского Дворца профсоюзов. Здание, построенное сразу после войны, являло собой маленькую провинциальную копию монументальных творений в стиле сталинского ампира. Непрезентабельные выщербленные ступеньки из мраморной крошки вели к высокой, испещренной многочисленными царапинами дубовой двери.
Посетителю, впервые попавшему в неожиданно просторное, украшенное колоннами и лепниной фойе, непроизвольно хотелось перекреститься. Со всех сторон, даже с потолка, на него словно в православной церкви взирали суровые живописные лики сталевара в каске и румяной, грудастой колхозницы со снопом в руках, комсомольца с горящим взором безумных глаз и народного интеллигента, который прикрывался папкой от сурового милиционера, гневно тыкавшего в него пальцем с противоположной стены. Творцами этих размноженных в тысячах экземпляров по всей стране представителей советского общества не были также забыты сугубо положительные дети среднего школьного возраста, о чем свидетельствовали повязанные вокруг их шей пионерские галстуки, мамы со щекастыми младенцами на руках, летчики в авиашлемах, солдаты с автоматами на груди, бдительно охраняющие народный покой, и даже домашние животные, представленные буренками, овечками и хрюшками. Над головой члена профсоюза, посетившего невзначай собственный дворец, висел наглухо застегнутый на все пуговицы пиджака советский человек, который в качестве доказательства своей преданности идеям Ленина и партии двумя руками держал громадный талмуд с надписью «Программа КПСС». При взгляде на этого гражданина снизу казалось, будто он летит навстречу отполированному мраморному полу и, чтобы не разбить физиономию, инстинктивно выставил руки вперед.
Впрочем, могло также показаться, что этот белокурый товарищ арийского типа просто хочет прихлопнуть как тараканов, оказавшихся под ним на свою беду сограждан,