– Ой, как хорошо-то, – Тамара Алексеевна так и лучилась доброжелательностью, – пока будет мне помогать, а то в отпуск спокойно не уйдёшь, а потом освоится, глядишь, и меня заменит. Ну, мы, пожалуй, пойдём…Да, Женечка? Не против, если я буду так тебя называть?
* * *
Поначалу Женька и вправду решила, что неплохо устроилась, но, поостыв, поняла, что ничего хорошего в её работе нет. Девчонки на группах были предоставлены сами себе – никто за ними не следил, иногда даже дрыхли в сон-час на свободных детских койках. Плюс прихватывали кое-что от детского питания: ловчили, как могли. Воспитатели смотрели на это сквозь пальцы: круговая порука.
Она же целый день была на виду у всех, и, стоило ей чуть присесть, тут же находилась дополнительная работа: то мыть игрушки в музыкальном зале, то заполнять какие-то документы, то поливать цветы. Из еды тоже ничего не упрёшь – неоткуда: вся еда – в своей тарелке!
Да и Тамара Алексеевна уходить, похоже, не собиралась – помогала дочке выплачивать деньги за долевое строительство, а это, как известно, дело небыстрое. К тому же, с появлением Женьки забот у неё поубавилось, так как часть писанины медсестра деликатненько переложила на плечи новой помощницы: учись, Женечка − пригодится.
* * *
– Ну, что? Как она тебе? – заведующая мизинцем сняла с губы прилипшую крошку печенья.
– Да, вроде, ничего – старается! Жалко её!
− А что такое? – Майя Павловна навострила уши.
− Сирота она – заступиться некому. Мерзавец какой-то изнасиловал её в общежитии медучилища. Заявлять девчонка, конечно, побоялась: доказать − ничего не докажет, а позору не оберёшься, да ещё и из училища за аморалку попрут – знаете, как это у нас бывает… А тут ещё выяснилось, что забеременела от этого насильника – пришлось брак оформлять: не расти же ребёнчишке сиротой.
− Уж лучше бы аборт сделала, − скривилась заведующая.
− Да если бы знать наперёд-то! – всплеснула руками Тамара Алексеевна. – Гад этот вначале тихим прикинулся: боялся всё же, видать, что притянут к ответу, а после свадьбы – распоясался: бил её, да всё по животу попасть старался – надеялся, что выкидыш случится. А теперь у ребёнка – у Максимки – припадки эпилептические! Негодяй этот – папашка – нигде не работает, так Женечка, чтоб как-то прожить, подъезды мыла, и ребёнок – при ней: на кого его такого-то оставишь?
− Тамара! Чёт ты жуть какую-то рассказываешь! На кой ляд с таким жить-то?
− Так она и развелась! И с ребёночком в Прикамск вернулась. Я ей уже две сумки вещей приволокла – от внуков. А то зима, а у мальчишки ни одежды, ни обуви!
– Тамара, а ты паспорт-то её видела? – заведующая откинулась на спинку стула и, насмешливо прищурившись, уставилась на медсестру.
Та неловко заёрзала и растерянно пожала плечами.
– Вот именно! – вздохнула Майя Павловна. – А я – видела: замужем наша Евгения Васильевна.
Тамара