Бездна. Лидия Бормотова

До неё ли! Свою бы шкуру спасти! В темноте и панике все детали ужаса не разглядишь, однако воображение, соответствующе подогретое старанием оратора, живо раздуло из мухи слона. Кандидатка инициации подняла голову и, увидев чужих людей, села. Они успели откинуть капюшоны, падающие на глаза, и уже не казались нежитью. Все трое воззрились на обломившуюся жертву, не представляя себе, что с нею делать. Изначально предполагалось, что готы всей шайкой уберутся с острова, никого не оставив в заложниках. Девушка подтянула колени к груди, обхватила руками и, уткнувшись в них, заплакала. Артём спохватился, скинул плащ и накрыл им горестно вздрагивающую фигуру.

      – Хор-рошие у тебя друзья, – съязвил нефор, поддевая носком валяющуюся лопату и отшвыривая в кусты. – До первого поворота.

      Стаське стало жалко девчонку. На вид она была школьницей. Школота, как выражался Колян. Ну, или вчерашней школьницей. Спасти её от растления удалось, но вот от боли, позора и унижения… И чем ей помочь? Сама же, дурёха, повелась на «идейные» призывы сладкоголосого извращенца. Разве можно быть такой доверчивой! Спасительница присела на корточки рядом с рыдающей страдалицей, стала гладить по голове. И вдруг вскочила, вскрикнув от ужаса. Парни бросились к ней, но, увидев в её руке обвисший чёрный парик, принялись безудержно хохотать.

      Над кучкой скомканного плаща кудрявилась белокурая макушка.

      – Вот так готка! – потешался нефор, вихляясь от смеха длинным худым телом, как червяк. – Даже покраситься не рискнула! А инициации не забоялась! У-у-у! – он выставил пальцы надо лбом, изображая рога, и попёр на скукоженную рёву.

      – Прекрати! – вступилась Стаська. – Не бойся его, он безобидный, просто шутки у него дурацкие.

      Но девчонка уже разозлилась. Вытерла кулаком слёзы, хлюпнула носом и срывающимся голосом выкрикнула:

      – А если мне отец не разрешил? Сказал: выгонит из дома!

      – О-о-о! – разошёлся шутник, входя во вкус: – Отец – это серьёзно! Его, как парик, с головы не сбросишь! Его воля – закон! – воспитательный пыл вымел из памяти нефора его собственное неповиновение родителю. Или отец девчонки был крепче характером?

      Артём поглядел на размазанный макияж плаксы и велел приятелю:

      – Ступай лучше воды принеси, пусть это чучелко умоется.

      Колян не спорил. За чёрными разводами, действительно, трудно черты лица уловить. Насвистывая и размахивая руками, он направился к колодцу.

      Артём, бесплодно соображая, куда девать прибившееся к их стае непонятно что, подошёл поближе:

      – Как тебя звать-то?

      – Инна, – шмыгнул носом, не поднимая головы, клеёнчатый кулёк с белокурой макушкой.

      – Инесса, стало быть? – сообразил он и ехидно предположил, даже не подозревая, что попал в точку: – Уж не в честь ли Инессы Арманд?

      Девчонка встрепенулась и подняла на парня огромные голубые глаза. Личико оказалось точёным, просто кукольной