– Лайонел…
– Запись не предназначалась для нас, – сказал он.
– Но…
– Это было записано добрых полвека назад. Посмотри на пластинку. – Барретт снял ее. – Это просто совпадение, что слова применимы к нам.
– В таком случае что заставило граммофон звучать? – спросила Флоренс.
– Это другой вопрос, – ответил Барретт. – Сейчас мы обсуждаем запись. – Он посмотрел на Фишера. – В сороковом году он играл сам по себе? В отчетах ничего об этом не говорится.
Фишер покачал головой.
– Вам что-нибудь известно об этой записи?
Казалось, Фишер не собирается отвечать, но потом он проговорил:
– Бывало, приходили гости и обнаруживали, что его нет. И тогда для них проигрывалась эта запись. – Он помолчал. – Беласко устраивал такие шутки. Пока гости были в доме, он тайно следил за ними.
Барретт кивнул.
– Значит, опять же, он мог быть невидимым, – продолжал Фишер. – Он заявлял о такой своей способности. Говорил, что может приковать внимание группы людей к какому-либо предмету и двигаться меж ними незамеченным.
– Сомневаюсь, – заметил Барретт.
– Вот как? – Со странной улыбкой Фишер посмотрел на граммофон. – Несколько мгновений назад все наше внимание было приковано к нему. Откуда вы знаете, что он не проскользнул мимо, пока мы слушали?
Они поднимались по лестнице, когда ощутили ледяное дуновение, отчего язычки пламени на свечах задрожали. У Эдит свеча вообще погасла.
– Что это было? – прошептала она.
– Ветерок, – тут же ответил Барретт и наклонил свою свечу, чтобы зажечь фитиль на потухшей. – Обсудим это позже.
Эдит глотнула и взглянула на Флоренс. Барретт взял ее под руку, и они продолжили подниматься по лестнице.
– В течение недели будет много подобного, – сказал он. – Ты привыкнешь.
Эдит больше ничего не сказала. Под руку с Лайонелом она продолжала подниматься по лестнице, а Флоренс с Фишером переглянулись.
Они поднялись на второй этаж и, свернув направо, вышли на лоджию. Справа от них тянулась балюстрада. Слева, вдоль обшитой панелями стены, через равные промежутки виднелись двери в жилые комнаты. Барретт подошел к первой, заглянул и обернулся к Флоренс:
– Эта вам нравится?
Та шагнула в дверной проем и чуть погодя вернулась:
– Не так уж плохо. – Она улыбнулась Эдит. – Здесь будет удобнее отдыхать вам.
Барретт хотел прокомментировать ее слова, но смягчился.
– Прекрасно, – сказал он и жестом пригласил Эдит войти, а сам вошел следом и закрыл за собой дверь.
Эдит смотрела, как он, хромая, передвигается по спальне. Слева она увидела резные ореховые кровати в ренессансном стиле, между ними стоял столик с лампой, а на нем телефон во французском стиле. Посредине противоположной стены располагался камин, а перед ним стояло ореховое кресло-качалка. Тиковый пол почти целиком был закрыт синим персидским ковром тридцать