Он встает с кровати, привычным жестом проводит по волосам. Теперь я понимаю – он нервничает, когда так делает. Он молчит. Я прикрываю глаза, пытаясь не разрыдаться снова. Вдох—выдох. Я хочу, чтобы меня развязали.
– Я…, – начинает он.
– Нет.
Я слышу, как он выдыхает. Мне больно. Сейчас мне больно не физически. Давно я не испытывала подобных чувств. В первый раз, оказавшись брошенной, такого не было. Я просто смирилась с тем, что от меня избавились, как от чего-то ненужного. Я привыкла, что мне причиняют боль, но сама я не хочу ее кому-то даже желать. Пусть лучше молчит. Я не хочу слушать его. Если он начнет, я сорвусь. «Я не хочу. Не хочу. Не хочу». Я чувствую, как слезы предательски катятся по щекам.
От продолжения выяснения отношений меня спасает Роксана.
– Тебе лучше выйти, – произносит она, входя в комнату. Ее слова обращены точно не ко мне. Я открываю глаза, чтобы столкнуться с пристальным взглядом Маркуса. Мне просто не хватает сил его выдержать, и я отвожу глаза.
Маркус, вздохнув, выходит, и мы с Роксаной остаемся в тишине.
– Прости меня, – шепчу я и снова начинаю рыдать.
– Тише, Льдинка. Тише, – шепчет Рокси и гладит меня по волосам.
– Освободи меня.
– Я не могу. Кожа еще не зажила.
– Освободи, – всхлипываю я. – Мне… мне страшно быть привязанной.
Из памяти всплывают воспоминания, как мои похитители крутили мне руки веревкой. Еще чуть—чуть, и я впаду в истерику.
– Пожалуйста, – больше вою, чем говорю я.
Рокси отстегивает ремни на руках, и мне становится спокойнее. Я с облегчением делаю глубокий вдох.
Тело неприятно ноет от лежания. Я приподнимаюсь и сажусь, потирая запястья.
– Льдинка, нет, – шикает на меня Роксана. – До крови раздерешь.
– Марианна, – шепчу я. Рокси удивленно на меня смотрит. – Меня зовут Марианна.
– Хорошо, – отвечает неуверенно она и, будто пробуя на вкус, произносит мое имя. – Мариа-а-анна. Красивое имя.
– Спасибо, – тихо произношу я. «Хоть что-то во мне красивое».
– Тебе лучше лежать.
– Я есть хочу.
Меня бросает в жар. Мне стыдно и так больно за свою слабость. Я подтягиваю колени к груди и начинаю рыдать.
– Ты в безопасности, – шепчет Роксана, присаживаясь на кровать. – Все хорошо. Все закончилось, дорогая.
Но я не могу успокоиться. Все плачу и плачу. Такой боли я никогда не ощущала. Не знаю, сколько продолжается мое нытье. Минуту, две, десять, полчаса или час, но Роксана не уходит, гладит меня по спине и волосам. Мы молчим. Она будто знает, что от слов будет мало толку. Наконец, я ощущаю опустошение, равнодушие ко всему. Рыдания дошли до такой степени, что я начинаю задыхаться.
Рокси подает мне стакан с водой и тихонько произносит:
– Пей, Льдинка.
Я подчиняюсь и выпиваю прохладную воду. Она немного сладкая. Я начинаю подозревать, что в ней какое-то лекарство.
– Немного сахара, –